* * *
Эйч Джи бежал вдоль автострады. То и дело мимо проносились автомобили, сверкая на него фарами и завывая моторами.
Простой поворот судьбы.
Это же именно она? Или предначертание нанесло ответный удар? И, следовательно, обладает всезнанием? «Нет-нет, – сказал он себе, – пусть так думают священники. Просто у шины мог быть дефект отливки. Нагрузки были плохо рассчитаны. Под шину могло попасть что-то острое – возможно, зазубренный камень. Эми ведь говорила, что такое случается? – Тут он нахмурился. – Да, но почему именно в этот момент? Почему не раньше, когда они ехали в ресторан? Или в музей?»
У него не было ответа. Он обругал себя за пессимистический настрой, за отход от постулатов свободы воли.
От дальнейших сомнений его избавил телефон-автомат. Он быстро прочел инструкции на диске и вложил необходимую монетку. (При этом он неосознанно представил себе, как трудно ему будет обходиться в девятнадцатом веке без этого чудесного средства связи.)
Спустя какое-то время его соединили с дежурным отдела убийств. Он представился мистером Уэллсом из Лондона и поведал о срочности своего сообщения.
– Повторите, пожалуйста!
– Скажите лейтенанту Митчеллу, что вот-вот произойдет убийство девушки у озера в парке Макларена! Пожалуйста, срочно выезжайте туда!
– Повторите ваше имя еще раз, сэр!
– Уэллс! У-э-л-л-с!
* * *
Когда «Аккорд» пронесся по Мэнделл-стрит с Эми за рулем, Эйч Джи сверился с часами. Они показали два тридцать пять.
– Мы еще можем успеть! – крикнул он.
Машина ускорилась на крутом склоне – и они внезапно оказались в парке, летя по темному лесу на максимальной скорости. Уэллс видел, как напряжена Эми. Но она не закатывала истерики – и даже не сказала ни слова, и он восхищался ее стойкостью. Оставалось только надеяться, что в нужный момент он окажется не менее стойким. Если бы он сумел предвидеть спущенную шину, если бы они выехали из дома раньше, если бы… Он тряхнул головой. С приближением к решающему моменту учесть все переменные было невозможно. И тем не менее одержать победу можно было, только учитывая все повороты и неожиданности. Герберту Уэллсу отнюдь не хотелось, чтобы кто-то из них уподобился Кухуланну, самодовольному герою ирландского предания, символу трагической иронии, когда тот каждое утро на рассвете выходил на берег моря и вступал в бой с Атлантическим океаном, вооружившись тяжелым двуручным мечом. Только превратившись в слабого исхудавшего старика, неспособного поднять меч, этот воин понял, что волны бесконечны, а он сам – нет.
Эми свернула направо и сбросила скорость.