- Эй, так не честно - в Смольный мои ребята хабар завозили, очки нужно поровну делить между Красной и Белой группами.
- С какой стати? Мы о таких нюансах не уславливались. Сколько команда взяла черепов по отчету, столько и очков.
- Шулер вы, пан есаул, - обиженно заявил куратор Красной группы. - Нельзя же так упрощать, то не кошерно.
- А вы коммунист, товарищ Ганн. Вам упрощения и реквизиции должны быть близки, - ответил, скалясь, Гид.
Он повозился, обуваясь - опыт позволял управляться изуродованными руками почти как здоровыми. Черные перчатки скрывали отсутствие больших пальцев на обеих ладонях. Кокаиновая легкость еще звенела в мозгу, Гид чувствовал как безупречно точны движения и ясен разум. Медлить нельзя. Успеть убрать щенка, до того как вернется основная Красная команда. Потом пристрелить взрослых. Несколько памятных фото у трупов, и все - вступительная часть окончена, будет что вспомнить.
Пан полковой есаул ненавидел всех русских, но русских коммунистов ненавидел вдвойне.
Коляска уже ждала: молчаливый, казалось немой кучер, двое "грузчиков" от господина Иванова - оба латыши, абсолютно безжалостны, русский язык хорошо знают, но к болтовне не расположены.
Зацокали копыта - упряжка с экипажем, не броским, но добротным, взяла резво. Гид, севший напротив киллеров, прервал неловкое молчание:
- Здраво, латышские браты. Не выспались?
- Не твойе-ео-о свинячь-ее дело-о. Мы э-эсто-онцы.
Гид пожал плечами и отвернулся. Что латышское быдло, что эстонское - в чем разница? Далеко им до европейских манер, лохам насупленным. Приезжают из своей Эстляндии как на сезонную подработку, убивают со скучной деловитостью, исчезают по мановению Иванова.
На месте оказалось, что торопились напрасно: мастерская стояла пустая, темная, замок навесной - сорвать его и проверить помещение, значит жертву заранее предупредить.
- Плохо, - сказал Гид. - Или здесь ждать на холоде, или... А где же их щенок? Должен здесь быть, а он где-то шляется, кацапья рожа.
- Ты зна-ать до-олжен. Мы то-олько при-иибираем, - напомнил один из эстонцев, стволом парабеллума сдвигая шляпу на затылок.
- Не иначе, как на хате у одноногого, - сообразил куратор. - Съездим? Это недалеко.
- Съе-здим, - хором согласились киллеры, которым мерзнуть в сыром дворе тоже не хотелось.
* * *
О светлой жизни придумывалось почему-то сложно, получалась та жизнь до того светлой, что действительно аж глаза слепило. Под разговор нарисовалась в тетради у Борьки башня: высокая, легкая, с большим прожектором и флагом на верхотуре.
- Хорошая вышка, - признала Глаша. - Только немного кособокая.