- Сама попробуй выровнять без линейки. Это ж не чертеж, а легкий набросок и эскиз.
- Тогда ладно. Про флаг я понимаю, а фонарь огромный зачем?
- Вроде маяка. Пусть светит, тебе жалко, что ли? Свет - это сила! Можно луч в звезды направить, для красоты. А можно на подступы - чтоб враг не подкрался. И чтоб кто из своих потрусливей не разбежался.
- Это что за светлое будущее, от которого тикать будут? - с сомнением выпятила губу девочка.
- Когда станет совсем светлое, то, понятно, никто бежать не будет, а наоборот. Но до полного рассвета немало придется идти боями и потемками. Кое-кто дрогнет и труса отпразднует. Так всегда бывает, - Борька вздрогнул.
- Ты сам-то чего пугаешься? - улыбнулась Глаша.
- Во дворе кто-то.
- Подумаешь. Должно быть, с казармы кто-то к дровяным сараям пошел.
Борька кивнул, но всколыхнувшаяся тревога не стихла. Недолго был товарищ Сальков боевиком, но заимел то чувство, кое именовал дядя Филимон "кишкой чуять".
Он успел опустить лампу на пол, как в низкое оконце стукнули.
- Не отвечай! - прошипел Борька.
Глашка смотрела непонимающе, но молчала.
Боевик успел задуть лампу, как стукнули вновь - на этот раз в дверь.
- Чего ты затаился? - прошептала девочка в кромешной тьме. - Это, небось, к отцу. Случается и по ночам ходят.
Борька сжал ее ладонь - горячую и узкую:
- Точно к Филимону?
- Откуда же мне знать? - прошептала Глаша. - Может, еще кто. Ну не налетчики же?
Борька и сам понимал, что не налетчики, да и не вражеская облава. Будут те скрестись как мыши. Но предчувствия дурного не отпускало. Он сжимал браунинг, кисть другой руки щекотала Глашкина коса - вот как тут вообще с мыслями соберешься?
- Спите, что ли? - негромко спросили из-за двери. - Мне б Филимона Кондратьевича. Дельце неотложное.
Глаша неуверенно шевельнулась.
- Знакомый? Голос знаешь? - едва слышно прошептал Борька.
- Нет, не знаю. Похож на формовщика Сидоренко, но не он. Открою я, да спрошу. Понятно же, что не чужой, - ответила девочка, впрочем, не спеша освобождать руку.
- Лучше не отпирай, - прошептал юный боевик. - Не нравится он мне.
-Эй, дайте хоть записку оставлю, - упорствовали за дверью - было слышно, как нажимают, не иначе как пытая засов на крепость.
- Записку под дверь суньте, - в голос сказала Глашка. - Отец скоро придет, а покуда я одна, велел не открывать.
- Так то чужим не открывать, а я свой товарищ, с фабричного комитета, - возмутились за дверью. - Открой, милая, только записку передам.
По голосу было понятно, что за дверью никакой ни комитетский, и вообще не заводской - уж больно умильно шепчет.