Маленький кривоногий Лермонтов выбрал для службы лейб-гвардии Гусарский полк только потому, что ему была присвоена самая роскошная форма в империи — красный доломан, расшитый золотыми шнурами. «Если хочешь быть красивым, поступай в гусары», — сказал о том времени Козьма Прутков. Красный гусарский доломан в переводе на нынешние реалии — то же самое, что костюм от знаменитого педика Гальяно. Даже круче. Нить для его шнуров (их называли бранденбурами) тянули из настоящего золота. Но и это казалось уже великосветской нищетой по сравнению с недавними временами XVIII века, когда придворные расшивали свои кафтаны не дешевыми стразами Swarovski, а настоящими бриллиантами. Тогда так и говорили — «надеть на себя целую деревню», то есть костюмчик, стоивший не меньше, чем среднее поместье с парой сотен душ мужского пола, не считая их баб и детишек.
Новым русским такая любовь к себе даже не снилась. За 10 тысяч долларов (примерно столько стоит обычная шмотка haute couture) не то, что деревню — гараж в Киеве не купишь.
Но особенно меня интересовал Достоевский. Изможденное лицо, благородные мысли — про то, что старушку нельзя топориком, про слезинку ребенка… На первый взгляд, Федор Михайлович казался убежденным противником всяческих излишеств. Тем более, бессмысленного мотовства. Не тутто было! Недавно меня занесло на курорт, где он любил расставаться с избытками литературных доходов — в Висбаден. Маленький такой городок в Германии — даже сейчас меньше трехсот тысяч жителей. Зато игорный дом — размером с Рейхстаг. И театр рядом в два раза больше, чем наш Оперный. Все для увеселения скучающей аристократической публики. Это сейчас по бедности ездят отдыхать в Хорватию. А тогда больше всего ценились французская Ницца и немецкие Висбаден и Эмс. Висбаден любили еще древние римляне за его целебные термальные источники. Место — действительно райское. Вокруг подковой поднимаются невысокие горы. На площади прямо из мостовой курится пар от теплых фонтанов. На горе — православная церковь и русское кладбище, где упокоились самые активные отдыхающие. Деньги на храм выделил лично император Николай I — дабы поправляющие здоровье петербургские господа не забывали о Боге. На кладбище мне, кстати, очень понравилась могила одного нашего генерала — участника наполеоновских войн. На генеральскую пенсию он провел остаток жизни в Висбадене и тут же приказал похоронить себя, заказав скульптору надгробный памятник с саблей и бутылкой шампанского. Веселый такой был отставник! Не то, что нынешние ветераны УПА.