Общаться с ней сложно. С первых шагов эта юная леди намекает, что она «не такая». На уроке взрывается неуместным хохотом в то время, когда все в полной тишине сдирают контрольную по химии. На перемене — отрешенно стоит у стены, разглядывая поверх голов загадочные дали. На дискотеке — танцует только сама с собой. «Богатый внутренний мир! — решают учителя. — Ранимая психика! Надо беречь!»
Взлелеянная тепличным режимом, девочка-чума благополучно дотягивает до выпускного бала и вступает во взрослую жизнь. И тут внезапно выясняется, что жизнь ей решительно не нравится. Не для жизни она создана! А исключительно для лучшей жизни. Как эта лучшая выглядит и где находится, она не знает. Зато свято уверена, что где-то обязательно есть. Возможно, девочке стоило бы немедленно засесть за философский труд и поделиться с человечеством своими открытиями. Но в школе не преподают философию, и страдалица просто не оснащена соответствующим понятийным аппаратом. Поэтому всю накопившуюся сатанинскую энергию она вымещает на первое попавшееся — на мужчин. А они, как известно, всегда тут как тут.
Горе тому, кто встретится ей на пути и не прошмыгнет мимо! Легкое нервное расстройство, как минимум, ему обеспечено. Ручка у девочки-чумы легкая, зато характер — исключительно тяжелый. А объекты для моральных издевательств она выбирает, как на грех, с интеллигентскими родословными. Есть в ней некая утробная хитрость, страхующая от встречи с первозданно-диким мужиком, за пять минут способным обтесать ей рога вместе с прической. Она любит исключительно профессорских сынков, городских мальчиков с большими прохладными квартирами и молодых менеджеров, ориентированных на семейные ценности. А если, по стечению обстоятельств, и встречается с бандитом, то самым нетипичным — сохранившим кое-какие атавизмы моральных норм, а потому податливым к женскому разводу на жалость.
Развод на жалость — излюбленное занятие девочки-чумы. Рассказывая о своем первом муже, она создаст в ваших глазах образ негодяя, перед которым померкнут Гитлер, Ганнибал Лектор и Соловей-Разбойник. Даже Голливуд, воскресив покойного Хичкока и вооружив его новейшими компьютерными технологиями, не в состоянии конкурировать с ее языком. Тем не менее, несчастная опять хочет замуж.
Если же, по Господней милости к нам, там ей так и не удалось побывать, то тогда в образе мужчины-монстра будет выступать кто угодно — любой дурак, осмелившийся некогда первым положить ей руку на попу. Может, он ей при этом ничего и не обещал. Может, он всего лишь угостил ее мороженым да и приласкал по доброте душевной. Но в героическом эпосе девочки-чумы ему навеки будет отведено амплуа змея-совратителя, надругавшегося над ее чистотой и невинностью. Юридическая практика знает даже таких «чумок», которые, сохраняя девственность десятилетиями, умудрялись усаживать на нары одного за другим ни в чем не повинных мужиков, якобы пытавшихся их изнасиловать. При этом богиня Фемида почему-то обходила вниманием тот факт, что «жертвы» охотно ели, одевались и отдыхали за счет своих «обидчиков», отбирая их деньги и драгоценное время.