— Почему же вы ему не сообщили, что она мертва?
— Потому что… — Софья Исааковна запнулась. — Как только Сема положил трубку, я рассказала ему о том, что видела в баре. А он мне на это: «Теперь понятно, за что он ее».
— Он — это Сажин? Или Голицын? Ведь ваши слова можно истолковать двояко. Голицын ведь запросто мог приревновать жену к Сажину и столкнуть ее за борт в порыве гнева.
— Даня? Не-ет… Это не Даня.
— Почему?
— Так ведь Сема говорит…
— Все с вами понятно, Софья Исааковна. Вы можете быть свободны.
— Как? Это все? — откровенно удивилась она. — Но Сема сказал…
— Софья Исааковна, драгоценная моя, а какой мне от вас прок? — перебил ее Алексей. — Все равно вы говорите со слов Семы, что бы вы ни рассказывали. Вот я и хочу послушать самого Сему. Так проще.
— Что вы, что вы! — замахала рукой госпожа Зебриевич. — Он так занят! Если надо что, так вы спросите у меня!
— Я уже спросил. Я вижу, что Голицыну вы симпатизируете больше, чем Сажину, хотя, в принципе, это фигуры для вас равнозначные: друзья мужа. Причину такой симпатии я могу узнать?
Софья Исааковна хихикнула и плотоядно облизнула губы.
— Знаете, Сажин, он такой надменный. А Данечка милый. И даже советуется со мной.
— По поводу?
— У него ведь ресторан. А я прекрасно готовлю. Я ему дала несколько фирменных своих рецептов, — с гордостью сказала Софья Исааковна.
— У Голицына ресторан?!
— Да, вот уже два года.
— И как он? Процветает?
— Вообще-то, дела идут не очень, — вздохнула мадам Зебриевич. — Как Сема говорит. Но сейчас ведь время такое.
— Да, время непростое, — согласился с ней Алексей. — А ваш муж, выходит, в курсе всех Данечкиных дел?
— Конечно! Ведь Сема же свои деньги туда вложил! Я очень обрадовалась. Будет хоть куда пойти. Данечка всегда меня угощает, я к нему, бывает, забегу, когда по магазинам нахожусь, — оживилась Софья Исааковна.
— А каков его долг вашему мужу? — забросил удочку на всякий случай Алексей.
— Понятия не имею! Мы с Семой за деньги никогда не говорим. Он мне дает, сколько нужно, но при этом говорит: «Не спрашивай меня, Софа, откуда. Времена сейчас тяжелые». Или: «Радуйся, Софа, мы вчера немножко разбогатели». Но этого я давно уже не слышала. Времена сейчас тяжелые.
— Это правда, — вздохнул Алексей. — Адресок ресторана не подскажете, Софья Исааковна? Я почему-то уверен, что ваши фирменные блюда стоит отведать.
— С радостью, — расцвела она. Кажется, Алексей нашел подход к Софье Зебриевич. — Если я и хотела бы где-то работать, то поваром, — защебетала она, рисуя на листке схему проезда. Хотя достаточно было и адреса, в Инете все есть. — Но Сема против. Не против повара вообще, а против моей работы. Вот подарил бы он мне этот ресторан… — мечтательно сказала госпожа Зебриевич. — Уж я бы там развернулась! Деньги-то все равно мужнины! А я бы его подняла, этот ресторан…