— А твоя-то набралась, — хлопнул его по плечу Зебриевич.
— На себя посмотри, — огрызнулся Дан. — Тоже нарядился. Вон галстук из кармана торчит.
— А я что? Я при своей бабе. А вот твоя на твоего же лучшего друга вешается. При всех. Хотя вы ведь с Сажиным давно уже не друзья. Позорище-то, а? Так и тащит его в койку! Озабоченная. Что ж ты, Данечка, бабу свою не удовлетворяешь? А она еще орет, что Сажин импотент! Упрек-то не по адресу.
— Где они?! — взвился Голицын.
— В баре. Софа не выдержала, убежала. Она таких слов не знает, какими они обмениваются. Кругом он тебя, Данька, сделал, Сажин-то. И дочку его тебе не заполучить. Девица с норовом, знаю я ее. Вся в папку своего.
— Не очень-то и нужна, — усмехнулся Голицын.
— А жить на что будешь? Бабки где? Погоди, завтра день наступит — Сажин все тебе расскажет про твою дальнейшую жизнь.
— А именно?
— Как говорится, расставит все точки над i, — пьяно рассмеялся Зебриевич и пожаловался: — Что-то я и впрямь перебрал… Выпрет тебя, Данька, Дмитрий Александрович из своей фирмы. По миру пустит.
— Это мы еще посмотрим, — пробормотал Голицын, опуская на ближайший столик все еще пустую тарелку и доставая из кармана мобильник. — Алло? Даша? Ты уже легла?
Он покосился на Зебриевича и отошел в сторонку, прижимая к уху трубку. «Актер, — невольно подумал тот, глядя, как на глазах меняется у Дана лицо, голос становится вкрадчивым. — Где ты, девочка моя? Тебе одиноко? Мне тоже…»
Голицын засунул мобильник обратно в карман и направился к выходу из банкетного зала. Зебриевич ринулся за ним:
— Дан! Постой! Ты спятил?!
— Отвяжись!
— Тебе жить надоело?! — Зебриевич вцепился в рукав его пиджака.
— Иди к своей жене! — стряхнул его Дан, словно надоевшую муху. — Вон она, места себе не находит! Так, мечется от пирожных к креветкам! Ну и жрать же вы…
— Данька, не безумствуй. — Зебриевич помял ладонями лицо, пытаясь протрезветь. Нет, надо на свежий воздух, однозначно. — Они и так разведутся. Я дал ей координаты того парня…
— Какого парня?
— Из отеля на Мертвом море. Которого ее муж нанял. Они сегодня списались.
— Спасибо, что сказал! — откровенно обрадовался Дан. — Мне будет проще. Где, ты говоришь, моя жена? В баре?
— А, так ты к ней идешь… — протянул Зебриевич. — И правильно. Уложи ее лучше спать, нам всем спокойнее будет. А я пойду выпью еще. Надо же старый год проводить.
— А ты разве еще не проводил?
— Два уже проводил. Сначала наш, потом финский с эстонским. Так Земля-то круглая!
— Да, тебе еще много пить, — усмехнулся Голицын. — Ну, иди, наслаждайся процессом.