И тогда Алина поймет, что на него можно положиться даже в самой сложной ситуации!
Эта мысль придала Костику уверенности. Он сделал еще пару маленьких шагов, примеряясь, как бы половчее подобраться к дому и заглянуть в окна, оставшись при этом незамеченным. Вокруг было темно и тихо. Даже собачий вой затих вдали. Костяну казалось, что, хрустни у него под ногами хоть одна сухая веточка, этот звук тут же будет услышан.
И вдруг он разобрал женский голос, от которого его кинуло в холод:
— Голову можно было бы и вовсе отдельно положить.
Голос звучал буднично и спокойно. Но что он говорил! Боже, что он говорил!
— А руки? — произнес другой голос, уже мужской. — И ноги? Их куда деть?
— Туда же, в ящик.
— Тогда тело не войдет!
— Точно не войдет?
— Точнее не придумаешь! Я уже пробовал много раз. Нет, придется их, видно, разложить по разным коробкам.
Окаменевший от ужаса Костян даже теперь при всем желании не мог бы бежать. Его собственные руки и ноги сделались совершенно мертвыми. Да любой бы на его месте струхнул, услышав, как эти люди, как о чем-то обыденном, рассуждают, как станут раскладывать чье-то расчлененное тело по разным коробкам.
— По разным так по разным, — нетерпеливо произнесла женщина. — Дороже выйдет.
— Это не наши проблемы.
— А раз не наши, то пошли уже скорей домой, мой хороший, ужин ждет.
Мужской голос повеселел:
— А что у нас сегодня на ужин?
— Это сюрприз.
— Ладно тебе.
— Нет, сюрприз.
— Милая… Что за сюрприз? Быстро признавайся!
— Лапсик, почему ты такой зануда? Почему не любишь сюрпризы?
— Такой уж у меня людоедский характер. Знала, когда за меня замуж выходила. Так кого ты там нам зажарила?
— Не зажарила — запекла.
— Еще лучше, — причмокнул мужчина. — И кого?
— Помнишь ту чудную беленькую малышку, которую мы купили у пасечника?
— У Димона? — радостно откликнулся мужчина. — Помню. Он ее еще не хотел нам продавать, говорил, что она ему вместо дочки.
Костян похолодел. У Димона-пасечника, который жил неподалеку от Бобровки, на пасеке, и впрямь было три дочки. Три беленькие девочки с чудными голубыми глазками. Две девочки были уже школьницы-первоклашки, а младшая едва научилась ходить. Отец девочек так радовался появлению на свет последней своей малышки, что с тех пор, а минул почти год, все никак не мог выйти из крутого запоя.
Неужели у Димона совсем расплавился от дешевой сивухи мозг, что он продал одну из своих малышек этим людям?
— Помню прекрасно, как он нам не хотел ее отдавать.
— Чуть не плакал.
— Но ты мужика очаровала и уговорила отдать нам малышку.
— И вот сегодня… Мы будем есть ее на ужин!