Супруги свободно обсуждали между собой подобные вещи ещё и потому, что мулат ни слова не понимал по-английски. Вот и сейчас он сидел с видом истукана, глядя прямо перед собой. Темный, красивый, холодно безучастный и опасный - так, наверное, должен бы выглядеть Люцифер!
"Ой, напрасно я его вывез из Бразилии!"- мелькнуло в голове Майкла.
Мелькнуло и пропало.
Над Вормсли-лодж не властны были ни годы, ни войны. Уютный двухэтажный особнячок, увитый жимолостью и розами, приветливо выглядывал из-за раскидистых крон деревьев. Приближалась пасха, и весенний воздух пропах свежестью травы и ароматом сирени.
Двигаясь по подъездной аллее по направлению к дому, Майкл неожиданно остановил автомобиль, с неясной тоской оглядывая деревья вокруг.
- Я очень люблю этот дом,- признался он Пэм,- и людей, живущих в нем, но... что-то мне не по себе!
- Всё будет хорошо,- жена ласково пожала ему руку,- это простое отцовское беспокойство. Вот увидишь - Мэйбл выбрала себе вполне достойного мужчину!
Фрейзер нервно усмехнулся. Он рассчитывал при помощи Жозе разобраться с любым "достойным мужчиной".
Первым, кто его встретил в гостиной Вормсли-лодж, оказался герцог Кентсомский.
Они не виделись с войны, но благодаря стараниям миссис Карен, Майкл хорошо знал, как все эти годы жил его бывший соперник. Герцог так и не женился, но зато постоянно пребывал рядом с Эдвардом. То они вместе играли в гольф, то плавали на яхте, то охотились, и каждый раз с энтузиазмом позировали перед сонмом газетчиков и фотографов.
Вот и сейчас, узрев перед собой его сухопарую седовласую фигуру, Майкл раздраженно выругался про себя - ну, куда же без его светлости! Даже Мэйбл не могла представить семье своего жениха, чтобы на заднем плане не маячила его постная физиономия!
Впрочем, сегодня Кентсом выглядел необычно взволнованным, почему-то растеряв свою хваленую сдержанность. Выглядел он возмутительно хорошо, хотя и стоял где-то на пороге шестидесятилетия, очевидно относясь к мужчинам, которые к старости только прибавляют лоска. Сам же Майкл, после месяца питания через трубочку и только жидкой кашицей, напоминал выходца с того света, которому крышкой гроба ещё и случайно прищемили нос.
Герцог нервно барабанил пальцами по лакированной поверхности бюро красного дерева, тускло поблескивающего инкрустированной поверхностью как раз под знаменитым портретом его эпатажного предка.
Мрачный Фрейзер растянул губы в неприязненном оскале. Интересно, что это Кентсом так нервничает, как будто отдает замуж собственную дочь? Или он Мэйбл таковой и считает?