Но совсем скоро я забываю о пренебрежительной холодности Марко, как и о нем самом. Перед моим взором разворачивается ее величество Венеция. Сотни раз виденный по телевизору и на фото, Гран Канал сносит меня с ног своим ярким, слепящим великолепием и набежавшей малахитовой волной. Я поднимаюсь, цепляюсь крепче за борт и вдыхаю всеми легкими покачивающийся в колыбели канала красочный город-сказку.
— Направо мост Вздохов, – комментирует Марко, заметив обуявший меня восторг.
— По нему узников вели на казнь. Сквозь резную решетку осужденный последний раз видел небо.
— Печально, – замечаю я, мысленно стирая с праздничной картинки эту мрачную кляксу.
— В истории Венеции вообще много трагичного.
— Я думала, напротив, Венеция – веселый город. Все эти карнавалы…
— Ну, здесь в Средневековье легко уживались две крайности – необузданное веселье и необузданная жестокость.
— Ты об этом рассказываешь своим состоятельным туристам? – вспоминаю я полу-хобби, полу-заработок Марко.
— Да, это часть программы.
— А остальная часть что?
— Мы сейчас пришвартуемся у Пьяцца Сан Марко. Я там недалеко знаю магазинчик Интимиссими, – оставив мой вопрос без ответа, сообщает Марко.
Мы выгружаемся на берег и вливаемся в плотные ряды традиционно экипированных туристов. Глядя на их шаблонные бежевые бермуды, полосатые майки и красные козырьки кепок, я томлю свой мозг недоуменной мыслью-вопросом: Неужели этим хомо туристосам интересно по возвращению на родину листать сотни-тысячи снимков, где на разном фоне запечатлен один и тот же незамысловатый гардеробчик? С таким же успехом можно себя любимого с любимым рюкзачком в любимых торчащих и сандалий носочках запечатлеть один раз, а потом вырезать и клеить на разные пейзажи. Впрочем, им проще, они не заморачиваются. Не отвлекаются ни на расплавившуюся на солнце тушь, ни на осложняющий продвижение каблук. Помнится, мы с мамой отправились отдыхать в Неаполь, и я взбиралась на Везувий в белом мини и на маленькой, но все же шпильке. Потому как именно такой образ а не черепашьи рюкзак и трость, по моему мнению, наилучшим образом контрастировал с темной зубристой пастью кратера.
— Заполонили, – недовольно фырчит Марко, солидарный с моим молчаливым осуждением, – Уничтожили город эти туристы.
— Ну, зато от них прибыль идет, – замечаю я, старательно работая локтями, чтобы не потерять из виду моего гида.
— Да, какая там прибыль! Эти же не тратят ничего. Выгружаются в восемь утра со своих гигантских лайнеров, разбегаются по достопримечательностям из расчета десять минут на церковь, потом едят привезенные сэндвичи в какой-нибудь подворотне и в пять отваливают обратно. А ты говоришь, прибыль! Грязь от них одна, а не прибыль!