— Разве не все на этом заработают? Ты, мама, Джордж и остальные.
— Если продать квартиры, то да, — буркнул Альф.
Эльса задумалась. Альф скрипнул кожаной курткой.
— Но этому черту, Кенту то есть, только того и нужно. Он всегда мечтал отсюда переехать.
Эльса посмотрела в никуда и исчезла в собственных мыслях. Так вот почему ей снятся кошмары. Когда обитатели Просонья стали появляться в доме, дом стал его частью. А если все они продадут свои квартиры, то…
— Значит, мы не бежим из Миамаса. Мы добровольно сдаемся. — Эльса продолжила думать вслух.
— Что? — удивился Альф.
— Да так, ничего, — пробормотала Эльса.
По лестнице эхом прокатился грохот хлопнувшей входной двери. Затем послышались тихие шаги. Эльса и Альф поняли: это идет аудитор.
На кухне Бритт-Мари перекрикивала Кента. Она не нашла понимания по поводу мятой рубашки и теперь искала объект для своей благородной ярости. А объектов хватало. Сложно было решить, какой из них бесит ее больше всего, поэтому она приступила к последовательному перечислению: если мама немедленно не уберет бабушкин тарантас с ее парковочного места, придется звонить в полицию; она потребует, чтобы полиция вскрыла замок на детской коляске, которая так и стоит внизу, пристегнутая к перилам; она сделает все, чтобы домовладелец установил на лестничных клетках видеонаблюдение, и положит конец этому безобразию, а то ходят тут всякие, вешают записки на доску объявлений, не спросясь ответственного за информационное обеспечение.
— Бритт-Мари, милая, люди не могут просто взять и установить камеры на лестнице, — вздохнула мама. — Есть такое понятие, как частная жизнь.
— Ах вот оно что! Если человеку нечего скрывать, то он не будет бояться видеонаблюдения! Разве я не права, Кент? Правда на нашей стороне, скажи, Кент. Разве я не права?
Кент что-то тихо ответил. А мама снова громко вздохнула:
— У людей есть право на неприкосновенность частной жизни. Они могут скрываться от преследований и жить под чужим именем. Существуют законы, которые регулируют такие вопросы, нельзя просто взять и…
— Какая такая частная жизнь? Что за секреты могут быть на лестничной клетке? — недоумевала Бритт-Мари.
Мама массировала виски.
— Я не говорю про секреты, Бритт-Мари, просто у человека есть право на…
Бритт-Мари, не дослушав, перекинулась на Кента:
— У кого, скажите на милость, есть секреты от соседей? Ты только послушай, Кент. Наверное, речь идет о типчике с нижнего этажа, что живет по соседству с бойцовой собакой. А, Кент, как думаешь? Понятное дело, у таких торчков есть право на неприкосновенность частной жизни, пусть торчат в тишине и спокойствии!