Дот не узнавала отца. Еще никогда он не разговаривал с ней в такой агрессивной манере. Она почувствовала неприятную пустоту в желудке. И как он смотрит на нее! Ужас!
— Ну да! Я так думала! Хотя теперь вижу, что дело не только в автобусе.
Она издала короткий смешок. Раньше такой невинной уловки ей вполне хватало, чтобы растопить сердце отца.
— То есть ты думаешь, что я слеп? И ничего не вижу? Или что я дурак? А может, и то, и другое вместе?
Она отрицательно замотала головой. Нет, она никогда так не думала!
— Ну так вот, моя дорогая! Я не только все вижу, но и слышу кое-что! И то, что я слышу, меня категорически не устраивает!
Так вот оно что! Миссис Харрисон…
Дот напрягла все свои силы, готовясь к худшему, и молча села на стул. Туфли она аккуратно поставила рядом со стулом, носочек к носочку, каблуки вместе. Потом скрестила руки на груди, словно защищаясь в ожидании словесных ударов, которые вот-вот посыплются на нее. И удары посыпались.
— Я всегда верил в тебя, Дот! Думал, ты добьешься чего-то стоящего в этой жизни. Но теперь я совсем не уверен в этом.
Она молча глядела на отца. Ей отчаянно хотелось возразить, сказать, что она обязательно добьется, поделиться своими планами, рассказать о тех проектах, которые они с Солом задумали вместе, — открыть сеть магазинов по всему миру для продажи одежды, сшитой по тем фасонам, которые она станет придумывать. Нет, она не собирается тратить лучшие годы своей жизни на то, чтобы торчать в этой холодной кухне и мечтать о том, как побыстрее согреться.
— Мы с твоей матерью старались для тебя, как могли! Все самое лучшее — тебе! Ни в чем тебе не было отказа. Разве не так?
Дот не стала комментировать последние слова отца. Ибо отказ — это было именно то, что она чаще всего слышала в родительском доме. А то немногое, что она имела, так это в первую очередь заслуга мамы, и только мамы.
— И вот как ты нам отплатила за наше добро!
— Как? — рискнула Дот задать свой первый вопрос, желая узнать, насколько глубоко осведомлен отец обо всем том, что случилось в ее жизни.
— Хочешь услышать правду?
— Да, папа! Хочу! — Она вскинула подбородок и глянула на отца с таким решительным видом, что даже сама удивилась своей стойкости духа.
— Спуталась с каким-то черномазым! Вот она, правда, какая есть! Моя родная дочь опустилась до того, что шляется с каким-то индейцем… или кто он там…
Дот растерянно уставилась на отца. Руки сами собой безвольно опустились на колени. Краска сбежала с лица, и оно стало мертвенно-белым. Дыхание перехватило. Глаза наполнились слезами, готовыми вот-вот политься по щекам.