— Да, это который СПИД, чума ХХ века и все такое.
Маша молча удалилась.
Прошёл день, может, два, и как-то утром меня разбудила та самая воспиталка с гранитным голосом.
— Собирайся! Тебя сегодня выписывают!
— Но прошла только неделя… А лечиться положено два месяца.
— Тебя переводят в другой санаторий. Тут такие баталии развернулись. Родители некоторых детей сказали, что вообще заберут их, если вичёвый тут останется… Нам нужны из-за тебя такие проблемы?
— Чтоб вы все сдохли, твари, — процедил я.
А что я еще мог сказать?
Меня перевезли километров за пятьдесят от того санатория. Ёлок и сосен здесь было уже меньше. «Благополучного» корпуса не было тоже. И селить отдельно меня никто не думал — здесь для этого просто не было места.
Определили меня в шестиместную палату к воспитанникам детского дома «Солнышко». Эти тринадцати-четырнадцатилетние солнышки были, конечно, не очень любезны. Мне тут же пришлось вывернуть все карманы, но взять с меня было нечего. Да я к тому же не курил. За что сразу получил по морде.
— Я не советую связываться со мной, — сказал я солнышкам. — Я очень опасно и заразно болен. У меня СПИД.
Я надеялся, что узнав о таком страшном моем заболевании, солнышки будут меня избегать.
Но в ответ мне слегка отбили почки.
А потом… потом я сквозь сон почувствовал приятную прохладу на лице. Будто нырнул в июньское озеро. Ещё и ещё. Хороший сон, почаще бы снились подобные. Но блин, что такое?! Ноздри вдруг забиваются то ли илом, то ли мокрым песком… Кажется, по мне кто-то прополз…
Я открываю глаза. Понимаю — я засыпан сырой землей. Меня исследуют жадные черви.
— Это земля с кладбища! — слышу я голоса моих соседей по палате. — Давай подыхай скорее, придурок! Спидушный отстойник! Жри землю, гад!
Что было дальше, я слабо помню. Кажется, я пытался с ними драться, но получалось плохо, и земля смешивалась с моей кровью. Это было опасно. На мне все медленно заживает.
Я убежал. Уснул где-то под сосной, прямо на иголках. Наутро меня обнаружили санаторные врачи. Юная медсестра паниковала, прежде чем начать обработку моей кожи.
— А точно через перчатки ничего не передается? — спрашивала она у врача. — А если на слизистую глаз что-то попадет?..
— Противогаз наденьте, — посоветовал я.
В этот же день меня отправили в больницу родного города. Бабушка кляла меня на чем свет стоит. Я, идиот, за государственные деньги даже в санатории отлежать не могу. Никакого спасу от меня нет.
***
На группы для живущих с ВИЧ я теперь хожу частенько. Иногда за мной увязывается Арина. Она слушает истории этих людей подчас со слезами. И мне кажется, что кожи у неё совсем нет. Всё принимает близко к сердцу, её касается всё. И я невольно перенимаю её отношение к ним. Хоть мне и в новинку слушать других людей. Слушать и слышать.