Память тут же услужливо подкатила картинку ее ночного кошмара, и она отчетливо почувствовала, как тошнота опять подкатывает к горлу.
С другой стороны, ей нужно расслабиться. Рядом с Алексом не получалось. Точнее, как только начинало получаться, он тут же ее одергивал, возвращая в реальный мир.
Ноги подкашивались, когда она по стеночке добиралась до кровати. Пить хотелось, но спустится по лестнице, сейчас для нее не мыслимо. Шею-то она на радость Алексею себе свернет, но доставлять ему такое удовольствие у нее в планах не было.
Кое — как проспав еще несколько часов до утра, она еще пол часа лежала в постели уставившись в окно. Так не хотелось начинать этот день как прежние. Пустая половина постели за спиной. Алексей, старательно подражающий тени отца Гамлета, и она с желанием чем-то ему насолить. Если он сейчас у себя в кабинете, то она может незаметно свалить из дому и пойти погулять по городу или в библиотеке засесть. Но если он уже уехал, то у нее вообще раздолье.
Не повезло, он был в кухне и разговаривал по телефону внимательно прослеживая ее путь от лестницы до кухни.
— Нет мам, я тебя на громкую связь ставлю, говори, — он нажал нужную кнопку и положил свой телефон на кухонный стол.
— Ой, как не привычно! Ника, доброе утро, извини, что так рано вас беспокою, спали еще небось, — тараторила свекровь. Ника лишь кивала, не озвучивая свои ответы. Пуст думает, что у нее до сих пор горло болит, решила Ника, просматривая содержание шкафчиков. Крупы и макароны ее не заинтересовали, как и хлопья. Протиснувшись между столом и Алексом, подпирающим столешницу, она подобралась к холодильнику и с трудом сдержала подступающею тошноту. Нет, ничего мясного она точно есть не будет.
Пришлось быстро схватить пакет молока и вернуться к хлопьям, которые она до этого отвергла.
— Ну так, о чем я, — протараторив минут десять, свекровь вспомнила о цели звонка.
— Не забыли, мы новый год на этих выходных встречаем. Тоже подтягивайтесь. Леша говорит, ты вкусные пироги печешь, приноси!
— Леша их ненавидит, — тихо пробормотала Ника, заваривая себе кофе и стараясь не замечать косого взгляда Серебрякова.
— Как рука-то?
— На месте, — процедила все так же тихо Ника, ставя кружку с кофе по ближе к телефону Алекса в надежде, что телефон погибнет смертью храбрых, если Ника случайно на него кружку с содержимым опрокинет. Видимо, Алексей просек ее замысел и телефон сдвинул.
— В порядке мам, у Ники горло простуженно, ей говорить много нельзя. Передает привет и кивает, пироги будут.
— Если «Лешенька» их где-то прикупит или сам спечет, то будут, — не унималась Ника. Но свекровь услышать уже не могла, он отключил громкую связь и смерив Нику предупреждающим взглядом распрощался с матерью.