Навыки в своем роде полезные, но теперь от них не было никакого толку. И почему ее не научили стрелять, хотя бы немного?! Лук, признала она с горечью, был ей совершенно неподвластен.
Но праща – дело другое. В детстве они с двумя кузенами мастерили пращи и бродили с ними по лесам вокруг замка Аралуин. И у нее, насколько она помнила, неплохо получалось.
На десятый день рождения отец, к ярости девушки, решил, что пора уже дочери оставить привычки сорванца и учиться быть настоящей леди. Больше никаких шатаний по лесам, никакой стрельбы из пращи, только вышивка, приемы и балы.
И все же, думалось ей, немного практики – и она вспомнит, как пользоваться этим оружием.
Она улыбнулась, припомнив, каково было жить в замке Аралуин. Как все изменилось! Теперь она многому научилась, подумала Ивэнлин с иронией. Она может протащить пони по пояс в снегу, спать на земле, мыться гораздо реже, чем считается уместным в высшем обществе, и, если повезет, сможет даже убить, освежевать и приготовить животное.
Если только у нее получится смастерить эту треклятую пращу. Ивэнлин обернула мягкий кожаный лоскуток вокруг большого округлого камня, стянув края, чтобы образовался мешочек. Она заворачивала и разворачивала голыш, придавая коже форму камня. Руки у нее разболелись от усилия, и теперь она припомнила, что вроде слуги в детстве выполняли эту работу за нее.
– А от меня не так уж много прока, – пробормотала она под нос.
На самом же деле Ивэнлин себя недооценивала. В ней таилась бездна отваги, решимости и верности, да и изобретательности ей было не занимать.
Воспитанная в других условиях, она не всегда находила лучший способ справиться с трудностями. Но хоть какой-нибудь способ находила всегда! Были в ней и упорство, чтобы идти к цели, и умение приспособиться к обстоятельствам, которые, если ей суждено вернуться в Аралуин, сделают ее великой правительницей.
Девушка услышала за спиной шум и обернулась. Сердце забилось быстрее: она увидела Уилла, который стоял рядом с ней. Глаза его были пусты, лицо ничего не выражало. Ивэнлин решила, что он пришел за новой порцией тепло-травы, и ее обуял ужас. С последнего раза прошло уже две недели, и мешочек совсем опустел. Она понятия не имела, что случится, если Уилл снова почувствует тягу к зелью.
Каждый день она жила в постоянной тревоге, что он попросит еще тепло-травы, и одновременно все сильнее надеялась, что юноша исцелился. С того момента, как он снял тетиву с лука, Ивэнлин искала все новые признаки возвращения Уилла к жизни. Но тщетно.
Он показал на кувшин с водой, стоявший на скамье, и девушка облегченно вздохнула. Она налила ему чашку, и он зашаркал обратно, все еще пребывая в только одному ему ведомом мире. Излечение не наступило, подумала Ивэнлин, но и то, чего она так боялась, тоже не случилось.