— Но она там! Девушка! Вдруг опоздаем? — произнес он обеспокоенно, и мотнул в нужном направлении головой.
— Успокойся. Если до сих пор не умерла, и не сожрали, за пять-десять минут с ней точно ничего не произойдет. А здесь проверить надо, аномалия, мать ее размать, — похоже, Третьяк сам заинтересовался, почему его дар дает сбой. Уверен, где-то процентов на семьдесят, если бы знал точно, кто там, даже бы не почесался лишний раз.
— Люгер, на минуту дай ресовский нож, — протянул он руку, ни на секунду не сомневаясь, что я выполню просьбу. Аккуратно, чтобы ненароком не задеть себя, в памяти еще отчетливо был образ бетонного постамента, от которого пусть и когти, но такие же как этот девайс, отделили изрядный кусок вместе с арматурой, при этом без всяких усилий со стороны Третьяка.
Четыре ловких взмаха, решетку придержал я, затем еще пара движений и остатки стекла, вместе с частями алюминиевой рамы, пластиком, куском подоконника выпали наружу. Звякнули о бетонную отмостку. Третьяк, внимательно посмотрев на нож, сказал
— Шесть зарядов всего осталось. Так, что напрасно не используй. Давай, за мной!
Попали мы в самую обычную комнату полуторки. Небольшой беспорядок, но скорее оставленный хозяевами, когда они покидали по своим делам дом. Следов борьбы не видно, крови тоже. Уже радовало. Скуление усилилось, оно явно шло с кухни. С оружием наизготовку, я первым заглянул туда.
На полу возле огромной красной и пустой миски лежала большая собака. Она чуть приподняла голову, вновь раздалось скуление. Довольно взрослый, но судя по морде, все же еще щенок среднеазиатской овчарки. Алабай, как мы их называли, хотя некоторые матерые собачники с пеной у рта доказывали, что это слово означает лишь определенную окраску у данной породы, а не ее саму. Вполне может быть и так, но с привычками спорить сложно.
Пес, отчего-то я сразу определил гендерную принадлежность, несмотря на худобу, смотрелся серьезно — здоровый, мощный и широкий в кости, с огромной пастью, откуда сейчас вывалился длинный язык. Эдакий маленький медведь, и не плюшевый. Шерсть короткая и густая со светло рыжими подпалинами на боках и спине, купированные уши и хвост. Широкая белая лобастая морда, глаза умные. Алабай вновь заскулил, и как-то обреченно вздохнул.
— Тьфу ты, псина! — выругался, выглянувший из-за моей спины, Третьяк — А я думаю, что такое?… Неужели дар отключился полностью? Вас вижу, здесь пустота. Короче, уходим, Люгер.
— А его так бросим? — ткнул пальцем в собаку.
— Ну, пристрели, коль жалко, а патроны у тебя бесконечные, или вон ножом по шее. Все лучше, чем живец переводить, — односложно ответил тот, осматривая внимательно кухню.