Тянуть было нельзя. Все кто был ходячий, во главе с лейтенантом определившись с направлением и преодолев проволочное заграждение, рванула вперед. Остальные ползком двигались следом за ними. Обойдя с фланга немецких минометчиков, ударили по батарее. Двенадцать раненых и обмороженных бойцов в тяжелом бою захватили батарею. Развернув три уцелевших в бою батальонных миномета, они по световым зарницам от выстрелов гаубиц обстреляли позиции гаубичной батареи. Огонь вели, пока был боекомплект, и не замолчали гаубицы, а затем отбивали атаки немцев и румын, наступавших со стороны Красной деревни.
Подмоги не ждали. Знали, что на этом берегу наши части тоже вели бой в окружении. Рацию еще на переправе осколком мины повредило. Связи с соседями не было. Все же в нас теплилась надежда, что они, услышав бой на берегу поддержат нас минометным огнем или прорвутся к нам на соединение. Но, ни огня, ни помощи не было, а только озверелые от потерь атаки врага.
Когда убили лейтенанта, командира группы, понял, что шансов на спасение у нас нет. Дрались до последнего, несколько раз сходились в рукопашную, но удержали свою позицию. Я из-за ранения участвовать в атаке не мог - лежал за трофейным пулеметом МГ-42. Позицию себе в старой воронке от снаряда оборудовал. Патроны мне Мальцев Гена из 1-й роты набивал. Он тоже не ходячий был - в обе ноги осколками раненый.
После последней атаки немцы нас со стороны деревни стали закидывать минами. Рядом с нами одна такая разорвалась. От страшной боли в ноге потерял сознание. Очнулся в утренних сумерках - вокруг одни убитые. Где-то в стороне шел бой - било несколько пулеметов и громыхали гранаты. Изредка в той стороне взлетали осветительные ракеты. Кто их пускал наши или немцы не знаю. Мы же тоже трофейными пользовались.
Пока был в сознании, собрал боеприпасы, что нашел на своих и чужих трупах. Наших парней я в одно место стащил, а немцев и румын выбросил в сторону. Жалко было ребят, с которыми столько прошли и в Беларуси и Москве да здесь на Кавказе. Слезы сами собой стали наворачиваться. Что толку от того что я плакал, что я этим мог изменить или кого вернуть? Все мы смертны, знали, на что шли! Год назад после тяжелого боя в крепости тогда еще комбат и лейтенант товарищ Седов правильно сказал: - "Слёзы подождут. Сперва убей врага, потом оплакивай павших". Добрать до врага я самостоятельно не мог, боялся, что сил не хватит, и снова потеряю сознание, но вот навредить я еще мог. Как учили, заминировал трупы врага гранатами - придут фрицы утром своих собирать, напорются. Глядишь, еще пара-троечка с моей помощью на небеса отправится.