И становились все хуже.
Ночью голодные твари выползали из теней, царапая пол у ее постели. Мертвые тела свисали с люстр над столами в столовой.
Драгоценное ожерелье стискивало шею, не давая дышать.
Обычно Ясин был рядом, как и всю ее жизнь. Он умел все превратить в шутку и заставить ее смеяться над выходками ее мозга. Он спокойно и подробно разбирал с ней каждый эпизод, не позволяя сомневаться в своих словах. Он держал ее и позволял плакать, и во время одного из таких объятий Зима поняла со всей силой и ясностью солнечной вспышки…
Что влюблена в него. И всегда, всегда была в него влюблена.
— Я принес тебе кое-что, — сказал Ясин, заметив ее и улыбнувшись. Он сидел на садовой скамейке, далеко вытянув ноги. Казалось, он никогда не перестанет расти, его руки и ноги вытянулись так, что перестали быть пропорциональны телу.
В руках он держал белую коробку с печатью кондитера, чьи конфеты Зима любила больше всего. Она широко открыла глаза.
— Мы с мамой ездили утром за башмаками, и я уговорил ее зайти еще в одно место.
Зима запрыгнула на скамейку, уселась на спинку и подсунула свои ноги под ноги Ясина. Биокупола Луны управляли температурой и климатом, но рядом с озером всегда было холодно, и это заставляло их прижиматься друг к другу. Едва открыв коробку, Зима сунула в рот одну из своих любимых конфет. Кислый яблочный вкус взорвался на языке.
— Ты, наверное, тоже хочешь? — проговорила она с набитым ртом, протягивая открытую коробку Ясину, и изобразила возмущение, когда он потянулся к ней.
Он усмехнулся.
— Какая щедрость, Ваше Высочество!
Зима наморщила нос и взяла еще одну конфету.
Догадавшись, что безнадежно влюблена в лучшего друга, она стала неловкой и сдержанной. Она думала, что рядом с ним должна вести себя как и полагается леди в присутствии кавалера… Если, конечно, у нее когда-нибудь будет кавалер. Она скромно улыбалась его шуткам, робко прикасалась к нему и сидела, выпрямив спину, как подобает принцессе.
Это продолжалось часа три, потом Ясин уставился на ее и спросил, что это с ней такое. Так что теперь нет смысла притворяться. Ясин знал все ее секреты, привычки и недостатки. Незачем скрывать их, к тому же в те три часа он только нервничал, а вовсе не был очарован ею.
Холодный голос нарушил идиллию, заставив их вздрогнуть.
— Зима.
Одно-единственное слово, ее собственное имя. Но прозвучало оно страшнее тысячи угроз.
Ясин вскочил на ноги, стирая с губ конфетные крошки, и поклонился королеве. Зима последовала его примеру, хоть и не так быстро, и присела в реверансе.
— Здравствуйте, мачеха, — сказала она.