В комнате повисла зловещая тишина. Эти двое решительно противостояли друг другу, и ни один из них не собирался уступать.
– Не надо бросать мне вызов, Ева, потому что тебе совсем не понравится то, что может произойти, поверь мне, – мрачно заявил ее муж.
В голосе Евы прозвучало нескрываемое презрение:
– Я не твоя рабыня и не позволю так с собой обращаться. То, что произошло, – большая неприятность, но это не конец света.
Раздраженно взъерошив волосы, Лукас в гневе отвернулся от нее. Подойдя к окну, он глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Когда он снова заговорил, его голос прозвучал гораздо спокойнее:
– То, что произошло, уже не исправить. И в этом моя вина. Прекрасно зная о состоянии американской экономики, я должен был более подробно изучить дела твоего отца, прежде чем соглашаться на этот брак. Мне остается лишь надеяться, что мой банкир отнесется к ситуации с пониманием. Возможно, тебе нет дела до моих чувств…
– Конечно же мне не все равно! – вскричала Ева.
На его губах промелькнула язвительная усмешка.
– Ты понимаешь, что произойдет, если правда выплывет наружу? В Лондоне разгорится еще более серьезный скандал, чем во время моего развода с Максин. И это причинит вред репутации моей семьи.
Ева с новой силой ощутила беспомощность женщины, оказавшейся в полной власти своего мужа. Его манеры и намеренная жестокость возмущали ее. Неужели он думал, что ей сейчас легко и она совсем не переживает из-за того, что произошло?
– Твоя семья теперь и моя семья тоже, Лукас, так что это касается нас обоих, – выпалила она, ее щеки пылали от гнева. – Боже мой, чего ты от меня хочешь? Что ты хочешь, чтобы я сказала? Ты хоть представляешь, насколько мне сейчас тяжело?
– Да-да, конечно, я это понимаю.
– Лукас… – начала она, шагнув к нему, и замерла на месте, увидев в его глазах лишь ледяное презрение. – Я понимаю, – снова начала Ева, ее голос дрожал от избытка чувств, и она отчаянно пыталась понять, как достучаться до него, как заставить услышать ее и унять гнев, которому они оба поддались, – понимаю, что ты презираешь меня после всего, что произошло. Но неужели ты считаешь, что я могла бы обещать тебе все, что обещала, зная, что у меня ничего нет? Я не смогла бы солгать.
– Я не презираю тебя и ни в чем не виню. Я виню лишь себя. – Лукас уже понял, что зря набросился на нее. Ева была потрясена не меньше, чем он, и у Лукаса в голове не укладывалось, почему никто из людей, которые вели дела ее отца, не сообщил ей, что он разорен.
Ева с трудом перевела дух и сделала еще один неуверенный шаг вперед: