Ларнер откинулся назад и сцепил руки на затылке.
Он взвешивал свои слова, прежде чем ответить:
— На сто процентов.
Ларнер вытащил толстую папку из старого шкафа, стоявшего рядом с доской для маркеров. В дверь заглянул Шонбауэр.
— Все готово, — сказал он.
— Пять минут, — отозвался Ларнер и бросил папку перед Черстин. Она раскрыла ее. Перед ними веером рассыпались фотографии. Портрет Дженнингса в возрасте тридцати лет: симпатичный молодой человек с волосами цвета спелой ржи, широкой улыбкой и стальным холодом в глазах. Фотография была словно сложена из двух половинок. Черстин прикрыла рукой верхнюю половинку и увидела смеющийся рот счастливого юноши, опустила руку вниз и вздрогнула от леденящего кровь взгляда.
— Вот именно, — радостно воскликнул Ларнер. — Вот именно. Когда мы к нему пришли, он был такой обаятельный, просто душка. В общем, нижняя половина фотографии. Но когда мы стали настаивать, вылезло то, что сверху.
Они проглядели остальные снимки. Юный Дженнингс в военной форме, он же постарше в кругу военнослужащих, он же на рыбалке, он же с автоматом, направленным в камеру, и нарочито страшным выражением лица, вот он танцует с девушкой из какой-то южной страны, вот держит ребенка на коленях, вот пристает к вьетнамской проститутке, а вот хохочущий Дженнингс приставил пистолет к виску голого писающего под себя вьетнамца, стоящего на коленях возле темного отверстия в земле. Черстин вынула эту фотографию и показала Ларнеру.
— Да, — кивнул он. — Когда видишь эту, про другие сразу забываешь. Ужасный снимок. Я бы получил кучу денег, если бы продал его “Тайм Мэгэзин”. Не понимаю, зачем он его хранил. Все эти фотографии мы нашли, когда обыскивали дом после гибели Дженнингса.
— Как он погиб? В деталях? — спросила Черстин.
— Под конец мы следили за ним круглосуточно, — начал было Ларнер, но тут же последовал новый вопрос:
— Как долго?
— Месяц до дня его гибели.
— За это время были совершены убийства?
— Трупы находили уже разложившимися, это затрудняло датировку смерти. Но вы абсолютно правы: шестнадцать трупов, относящихся к первому периоду, были обнаружены раньше. И хотя все инстанции были против, я твердил свое: чем дольше мы следим за ним и не находим новых трупов, тем больше вероятности, что убийцей является именно он. Можно продолжать?
— Да, конечно, — смутилась Черстин. — Извините.
— Я сам довольно часто ездил у него “на хвосте” и в тот день тоже был в машине наблюдения. Это было третьего июля тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Жара стояла страшная, дышать нечем. Дженнингс выскочил из дому и заорал на нас, в последние дни он так всегда делал. Казалось, он себя совсем не контролирует. Он подбежал к своей машине и газанул. Мы за ним, по шоссе на север, проехали миль десять. Скорость бешеная. Он скрывается от нас за поворотом, и вдруг оттуда начинает валить дым, мы подъезжаем и видим, что Дженнингс въехал в лоб грузовику. Обе машины горят. Я подошел насколько мог близко к его машине и увидел, что он еще двигается, но страшно обгорел.