— Серийный убийца, псих, на совести которого куча жертв. И стреляет не первый раз. А тебя не убил. Почему?
— Спасибо, что поддерживаете меня в трудный момент, — сказал Нурландер и погрузился в сон.
Хультин поднялся и перешел к соседней кровати. На ней лежал еще один раненый герой. Всю тяжелую артиллерию отдела вывел из строя один и тот же человек. Это плохо.
Лицо Гуннара Нюберга украшала широкая повязка. Нос был сломан в трех местах. Нюберг не мог понять, как такая маленькая часть тела может сломаться в стольких местах. Но больше всего страдала душа. Он знал, что никогда, сколько бы ни старался, он не сможет избавиться от воспоминаний о мучениях Бенни Лундберга. Наверно, он даже умирать будет с мыслью об этом.
— Как он? — спросил Нюберг.
Хультин со вздохом устроился на стуле для посетителей.
— Вигго? Поправляется потихоньку.
— Не Вигго. Бенни Лундберг.
— Последние сведения были неутешительны. Он жив и будет жить, но связки сильно травмированы, нервные стволы в затылочной части полностью повреждены. Он подключен к аппарату искусственного дыхания и находится в состоянии тяжелейшего шока. Преступник в полном смысле слова напугал его до потери разума. Он находился за гранью того, что под силу человеку, и пока неясно, есть ли оттуда обратный ход.
Хультин неловко положил на столик Нюберга гроздь винограда и продолжил:
— Твоя выдержка спасла ему жизнь. Если бы ты запаниковал и стал выдергивать щипцы, он был бы уже мертв. Врач-отоларинголог, которого ты вызвал, вынимал их целый час, ему пришлось оперировать Лундберга прямо на месте. Хорошо, что в подвале оказался ты, а не Вигго, это я говорю тебе честно, благо он все равно спит и не слышит.
Хультин замолчал и посмотрел в глаза Нюбергу. В них появился слабый, но все же заметный свет.
— Ты сам-то как?
— Плохо, — сказал Нюберг. — Я в бешенстве. Я хочу раздавить этого типа, даже если сам при этом сдохну.
Хультин растерялся. С одной стороны, хорошо, что Нюберг забыл про пессимизм и старость, мысли о которой отравляли ему жизнь в последнее время, с другой — бешеный Нюберг подобен неуправляемому локомотиву.
— Выздоравливай и выходи скорее на работу, — только и сказал Хультин. — Ты нам нужен.
— Я бы хоть сейчас вышел, если бы не это дурацкое сотрясение мозга.
— Не ты один, — сказал Хультин будничным голосом.
“Мы ошибались, — подумал Нюберг. — Все шло не к двум воспалениям легких, а к двум сотрясениям мозга”.
— Если бы мы не застряли в кафе, мы бы его спасли, — проговорил он сквозь зубы.
Хультин внимательно посмотрел на Нюберга, попрощался и вышел — сначала в коридор, потом в уже ставшую привычной беспросветность. Прежде чем шагнуть под проливной дождь, Хультин раскрыл зонт с полицейскими логотипами и под его защитой относительно благополучно добрался до своего “турбовольво” — машина была единственной служебной привилегией, на которую Хультин соглашался.