Наконец туркам удалось проделать проход в рогатках. Приблизиться к краю рва. Только бы не ошибиться, иначе уйдешь под воду с головой. Ага! Порядок! Один конец лестницы упирается в землю, второй взмывает свечкой и падает поперек рва, к самому основанию древо-земляной стенки. Скинуть ее у стрельцов никак не получится. Мало того что она сама по себе тяжелая, так еще и по ней, как по мосткам, устремляются вверх атакующие.
– Ор-рудия-а! Огонь!
В ответ на приказ Ивана с небольшим интервалом рявкают пушки, отправляя во врага целый рой картечи. И вновь в какофонию битвы вплетаются крики ярости, стенания и проклятия. Жаль, не получится использовать гранаты. Вода, чтоб ей… Несовершенные запалы в ней попросту погаснут.
Все. Теперь от него, считай, ничего не зависит. Иван вскинул воздушку и, взяв под прицел одну из лестниц, по которой бежали сразу несколько янычар, начал их отстреливать одного за другим. Благо скорострельность позволяла это делать без труда, а незначительное расстояние способствовало точной стрельбе.
Двадцать поспешных выстрелов. Около десятка ссаженных с лестницы янычар. Перезаряжать воздушку некогда, поэтому Иван выхватил револьвер и начал стрелять из него. Один. Второй. Третий.
Взгляд окрест. Наметилось еще несколько прорывов в рогатках.
Возле самого уха вжикнула крупная мушкетная пуля. Это турки прикрывают атакующих. Иван инстинктивно пригнулся за стену. Нервно сглотнул. Взвел курок револьвера.
Рядом вскочил один из стрельцов, закончивший перезаряжаться. Выстрел. Сдавленный вскрик с той стороны:
– Н-на, нехристь!
Стрелец ловко отбил штыком удар сабли и возвратным движением полоснул турка прямо по горлу. Зато идущий следом вскинул пистоль и послал пулю в стрельца, попав точно в грудь. Иван уже поднялся, а потому наблюдал эту картину воочию.
Вскинул револьвер. Выстрел! Турок переломился в поясе и скользнул вниз, с плеском упав в ров. Убит, ранен – без разницы. Конец один. Если не умрет от свинца, захлебнется в воде. Да и думать об этом некогда. Вновь взвести курок, все так же направляя оружие в сторону атакующих. Кресало на место. И, практически не целясь, нажать на спуск. Есть!
И снова перезарядиться, наблюдая за тем, как на него несется турок с перекошенным от ярости лицом, замахивающийся саблей. Но Иван все же успевает взвести курок и нажать на спуск. Осечка! Револьвер летит в сторону. Рука тянется ко второму. Но он отчетливо понимает, что ему не успеть. Ничего не успеть. Ни извлечь револьвер, ни уйти с линии атаки. А саблю он никогда и не носил, потому что бесполезно. Не сросся он с клинком. Неужели конец?!