Услышав столь опасные для него речи, Мансум, стоявший на колеснице в первом ряду, метнул в Хети дротик. Но наш герой, который, произнося свою речь, внимательно следил за малейшими движениями неприятеля, и в первую очередь Мансума, быстро наклонился, и дротик пролетел мимо. Этот отчаянный жест врага он использовал как повод для насмешки:
— Я же сказал, что он трус… Разве не оправдал Мансум только что мои слова, метнув в меня дротик? Но будьте уверены, бог хранит меня, и он уже приговорил к смерти убийц Шарека и его дочери. Так слушайте же меня! Пожертвуете ли вы жизнью, чтобы защитить преступников и цареубийц, проклятых богами? Разве в этой битве не должны встретиться один на один Мансум, убийца моей царственной супруги, и я, Хиан, законный наследник трона моего господина Шарека? Мой долг — отомстить за смерть царя, моего отца, и моей супруги Аснат! Вам не следует вмешиваться в эти распри! Мы с Мансумом сразимся, чем спасем многие сотни жизней. За моей спиной вы видите армию, готовую к бою. Вступите ли вы в схватку, защищая жизнь этого убийцы женщин и жизнь нечестивого узурпатора, осмелившегося осквернить кровью трон и воссесть на него, отчего ужаснулись боги?
Этого было достаточно: со всех сторон стали звучать призывы к Мансуму сразиться с Хети, признать себя единственным виновным в преступлениях и оставить надежды пожертвовать жизнями воинов-гиксосов ради своих корыстных целей. Дело в том, что Мансум уже объявил своим людям (Хети этого знать не мог), что, одержав победу, он свергнет Якебхера и сядет на трон. Первые призывы сразиться с Хети один на один прокатились по рядам гиксосов и эхом вернулись к Мансуму. Теперь к ним добавились крики возмущения — рядовые воины не знали, что Мансум убил царевну, так как тот никогда этим не хвастал. Итак, его воины требовали, чтобы Мансум ответил на вызов Хети и сразился с ним, и отказывались приносить в жертву свои жизни, отрицая свою причастность к совершенным ближайшим соратником Якебхера преступлениям.
Теперь Хети был уверен в том, что ему нечего бояться внезапного нападения неприятеля, — воины Мансума были близки к тому, чтобы перейти на его сторону. Хети сошел с колесницы, сжимая в руке копье, и направился к колеснице Мансума. Тот, казалось, прирос к днищу, парализованный страхом. Поскольку он не проявлял никакого желания двинуться навстречу Хети, возничий Мансума схватил его в охапку и сбросил с колесницы, крикнув:
— Что, Мансум, ты не только убийца, но и трус? Можешь не отвечать, я-то видел, что в битве ты всегда стараешься держаться в сторонке и даже просишь меня стать впереди, прикрывая тебя щитом от ударов вражеских копий! Но теперь иди один и докажи нам, что ты настоящий воин-гиксос, хотя я думаю, этого звания ты не достоин!