В какой-то миг он настолько к ним приблизился, что бархатистые пальчики Эвелины коснулись его губ. И от этого мимолетного прикосновения лицо боярина запылало, будто обжигающий холод девичьей ступни зажег в его душе другой огонь, жаркий и неумолимый.
Дмитрию стало душно, словно в бане, в горле застрял тугой комок. Сердце в груди билось тяжело и неровно, как бьется о прутья клетки большая, сильная птица, пытаясь сломать их и вырваться на волю.
За свои четверть века Дмитрий повидал немало осад и сражений, но его опыт общения с девицами был скуден до смешного. Сдержанность и немногословность, привитые за годы жизни в монастыре, вызывали уважение старших, но едва ли могли сослужить хорошую службу в общении с юными девами, падкими на красноречие молодых балагуров.
Не повезло Дмитрию и с внешностью. Он знал, что некрасив, и всякий раз, засматриваясь на хорошенькое личико молодой боярышни, вспоминал о своем невысоком росте и побитом оспой лице, широкоскулом и курносом.
Дмитрий избегал молодежных гуляний и посиделок, где юноши его сословия знакомились с будущими невестами, учились ухаживать за девушками и влюблять их в себя, предпочитая им забавы, где внешность не играла роли, а победа достигалась не обаянием, а выучкой и смекалкой.
Но как бы уверенно ни чувствовал он себя в скачках, стрельбе из лука и кулачном бою, это не заменяло ему ни женской привязанности, ни теплоты. Природа требовала своего, и сколько бы Дмитрий с ней ни боролся, напоминала ему о себе.
Вот и сейчас маленькая девичья ступня в его руках будила в душе боярина желание, которое он так часто подавлял воинскими трудами и молитвами. Хотелось еще и еще раз прижать к губам эту нежную ножку, продвигаясь по ней выше и выше…
«Опомнись, безумный! — сквозь буйное пламя страсти донесся до него холодный голос рассудка, — ты же обещал девушке, что не причинишь ей бесчестия, а сам дрожишь от вожделения, как блудливый пес! Чем же ты лучше Волкича, если хочешь от нее того же, что и он?»
Дмитрий тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение.
«В конце концов, кто я такой для нее? — горько усмехнулся он своим невеселым мыслям. — Схизматик, урод с перепаханной оспой рожей…
В иное время она бы на тебя даже не взглянула. Делай же то, за что взялся, Дмитрий, и не мечтай о несбыточном!»
Убедившись, что пальцы на ноге девушки отошли от холода и порозовели, он взялся за другую ее ступню. Но прежде чем приступить к растиранию, Дмитрий осторожно поднял глаза на Эвелину.
Ему хотелось убедиться, что княжна не заметила его мимолетного возбуждения. Увиденное его не обрадовало. Девушка беззвучно рыдала, прислонившись плечом к глинистой стене, и по ее бледным щекам струились слезы.