Соврал тем, кто следовал за ним, что правитель знает и одобряет.
Лили могла бы это оспорить, она всегда была в курсе его редких разговоров с Холгером. Но Лили промолчала. И была рядом, пока хватало сил. Не ей — ему, чтобы закрывать отряд от пустоты. А когда огонь стал гаснуть, он приказал отойти на безопасное расстояние…
— Ты не справишься, — сказала пустота голосом Холгера.
Он мог отступить.
Но… не мог.
Шеар не отступает. Это в его крови, наполненной силой четырех.
Не гордость, не долг. Его создали таким. Если не получается восстановить материю разорванного пространства, есть другой способ победить. Четверо не позволят сдаться. И последний бой похож на первый: у тебя нет воли, ты — оружие…
И Верден не такой уж герой, как о нем говорят. Совсем не герой…
Тьен это понял, когда оказался в той же ситуации, что и дед.
Шеар не отступит. Даже не подумает об этом…
Но Этьен был полукровкой и, наверное, поэтому успел подумать. И испугаться. И пожалеть, что не послушал Холгера. Почти успел признать его правоту и мысленно помириться с ним… напоследок…
А потом стал шеаром.
…Но героем почему-то не стал, хоть успел и об этом подумать за миг до того, как огонь погас, и тело орлана, теряя опадающие пеплом перья, полетело вниз…
— Почему он не ушел? Не исчез?
Йонела была близка к истерике. К настоящей такой, постыдно-человеческой истерике.
Тьен не видел ее. Ничего не видел, не чувствовал. Он еще был в пустоте, а пустота была в нем, и лишь голоса долетали из ниоткуда.
— Почему он жив, Холгер? Почему твой отец погиб, а он еще здесь?
Пустота внутри Тьена расхохоталась: у старушки появился еще один повод ненавидеть его. Сначала он посмел родиться, а нынче посмел не умереть.
— Наверное, потому что он отчасти человек, — предположил Холгер. — Сила стихий ушла в ничто, а человеческое тело осталось.
— Не только тело, — не согласилась Йонела. — В нем есть огонь, вода…
— Воздух и земля. Я вижу, — перебил мать шеар. — В людях тоже это есть.
Теперь пустота молчала, а смеялся Тьен: что, бабуля, съела? Оказывается, в каждом человеке есть частичка четырех, а ты всего лишь какая-то… с-с-сильфида!
— Это не та сила, — прекратил веселье голос Холгера. — Это вообще не сила. А силу он себе вернет. Понадобится время, но он справится.
Кто это сказал? Отец, переживающий за жизнь сына? Или правитель, который знает, что шеаров в Итериане никогда не будет слишком много?
— Если выживет, — уточнила любящая бабушка.
— Если выживет, — согласился Холгер.
Они исчезли, а Тьен остался в пустоте.
И пустота осталась в Тьене.
Ей, пустоте, тоже было удивительно, что она не смогла сожрать его у рощи дриад. Удивительно и обидно. Она ведь забирала раньше людей? Забирала. Людей, полукровок, детей всех стихий. Поглощала их, едва коснувшись.