— Так как везти-то собираешься, если не в трюме и не на палубе? — не выдержала она. Оорин с удовольствием сделал еще затяжку и щелчком отправил тлеющую папиросу за борт.
— Как? — переспроси он. — Очень просто, вот как. Поедете в ящиках, грузом. Есть у меня с десяток ящиков из-под тивианских груш — запах до сих пор не выветрился, воняет — мое почтение. Ни один патрульный — если, по воле Чужого, все-таки остановят — дольше десяти секунд рядом не простоит. А у вас, я знаю, специальные маски имеются — выдержите.
— Лихо придумано, — оценила задумку Билли. Капитану следовало польстить.
— А то, — согласился Оорин. — Я на эти дела мастак, еще увидите. Тут многие ноют сейчас, что, значит, время ужасное, конец света и прочие ужасы. Плевал я на них, и на ужасы все эти тоже плевал. Чума-а-а, говорят, ну, а я так скажу — кому чума, а кому мать родна. Что ж, не жить теперь, не торговать, деньги не зарабатывать? Ко всему можно привыкнуть и отовсюду получить выгоду. А этих, что страдают и мучаются, вместо того, чтобы ловить момент — да ну их в Бездну, дураков таких, а я, пока жив, своего не упущу.
— Разумный подход, — ровным тоном согласилась Билли. Данич промолчал. — Что-то еще?
— А как же, родненькие! — даже обрадовался Оорин. — Про деньги-то, про самое главное, как не поговорить? Много с вас не возьму, не волнуйтесь — но и грудой медяков тоже не отделаетесь. Я про вас знаю, говорят, у «китобоев» есть подземелье специальное, целиком забитое монетами — да не мелочью, а сплошь золотом.
Билли вздохнула. В своей эйфории она совершенно упустила из виду, что именно Делайла рассказала ей о капитане. «Ему придется согласиться проплыть мимо Башни с несколькими мальчиками и девочками на борту» и «Для меня он готов сделать все, что угодно» звучало прекрасно, вот только нигде не было сказано, что он сделает все, что угодно _бесплатно_. К счастью, она взяла с собой Мирко, который был готов обсуждать денежные вопросы, кажется, всегда. Сама она была довольно несдержанна в вопросах торговли.
— Назови цену, — равнодушно сказал Данич. Он выглядел надменным и прижимистым ублюдком — то есть именно тем, кем хотел казаться. Оорин, нахмурившись, поглядел на бухгалтера. Жадность внутри боролась с опасением запросить чересчур много — и заставить рыбку сорваться с крючка.
— Дело рискованное, как не поверни… Пять сотен золотом будет…
Данич продолжал молча смотреть.
— Четыреста пятьдесят, — более уверенно сказал Оорин. — По нынешним ценам…
— Билли, собирайся, — сухо сказал Данич, запахиваясь в плащ. — Наш дорогой капитан окончательно свихнулся, он недееспособен.