Зинаида Федоровна, увидев колебания Антонова, рассудила их по-своему. Стала сбивчиво, торопясь рассказывать о Мацае, пытаясь убедить Глеба, что ему надо обязательно с ним встретиться. И пусть он, Глеб, не обижается на Николая, что тот не пришел в аэропорт. Мацай каждый день ждал известия о его приезде, надежду питал…
— Почему же вы пришли вместо него? — спросил у Зинаиды Федоровны Антонов.
— В самый последний момент он отказался. Чего-то разнервничался, сама не пойму! — всплеснула руками женщина.
— Значит, передумал он. Не хочет со мной видеться, — заключил Глеб. — Да и мне пора…
— Хочет, хочет, — запротестовала Зинаида Федоровна. — У него характер такой, дурной. Видно, и моя в том вина. Один ведь рос, без отца. Все ему потакала, хотела дать как можно больше. А вышло… Наверное, и в армии у него не все гладко было?.. А сейчас, когда вернулся, все он мыкается, места себе не найдет. Сначала с дружками своими прежними порвал вроде. Потом снова с ними закуролесил. Я — в слезы, стыдить его, говорю, чему же армия тебя научила? Видно, мало башке твоей дурьей досталось!.. Тогда он будто призадумался, работать пошел, — горячо говорила Зинаида Федоровна, держа Глеба за локоть, как бы боясь, что он не дослушает ее, уйдет. Она искренне делилась с ним своей душевной болью о сыне и искренне верила, что только Глеб сможет повлиять на него.
— Сосед наш по квартире, Игорек, тоже из армии пришел. С палочкой. Ранение получил в Афганистане. Серьезный парень, вежливый, — рассказывала Зинаида Федоровна. — Какой-то клуб интернационалистов он организовал со своими однополчанами. Я — к нему, мол, возьмите в ваш клуб Колюшку моего. Ведь он тоже демобилизовался, инвалидность имеет. А Игорек мне в ответ: «Что вы, тетя Зина, это ваш Колюшка демобилизовался. А у нас в клубе все только воины. Правда, запаса, но воины, защитники!» Не поняла я его, что он хотел мне этим сказать. Что Николай мой не из того теста? — спросила она Глеба, чуть не плача.
— А сам-то Николай как расценил такой ответ соседа? — ответил вопросом на вопрос Глеб.
— Фыркнул он. Сказал: «Подумаешь, клуб. Как-нибудь без него обойдусь, у нас в роте парни были ничуть не хуже. Отважные». И твою фамилию назвал. Уважает он тебя, Глеб. Пойдем к нам, я очень прошу…
Зинаида Федоровна опять с надеждой посмотрела на Антонова. А Глеб опять видел в ее глазах слезы, горечь, глубоко затаенную боль. И мольбу, мольбу…
— Хорошо, Зинаида Федоровна. Только признайтесь: ведь не ставил Николай меня в пример, не было такого. И встречать меня вовсе не хотел. Правда?