– Ну вот. Теперь хорошо! – сказала она с удовлетворением, распотрошив последнюю коробку. – Я не хочу, чтобы ты отсюда уезжал. Здесь так хорошо!
– Тогда останься.
Жанна тяжело вздохнула:
– Не могу. Понимаешь, у Сергея, кроме меня, никого нет. И у меня тоже. Ведь никто не сделал для меня больше, чем он! Вылечил, выучил, нянчился со мной, как с собственным ребенком! А все думали, что он со мной спит. Он такой. Человек, который никогда не жил для себя. А Сабина… За что она его так?
– Это не ее вина, – спокойно сказал Игорь. – Думаешь, мне мало досталось? Я…
– Игорь, у тебя мобильник звонит.
– Ну и черт с ним!
– Возьми. И ответь.
– Ты уверена, что я должен это делать?
– Да.
Пока он разговаривал по телефону, Жанна застегнула куртку и тихонько выскользнула вон, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ангел огня ее не остановил…
…Итак, все знают то, чего не знает она. И Сабуров не знает тоже. Выходит, настоящая любовь начинается не с постели. Та самая любовь, которой не страшно время. Не страшны ни бедность, ни болезни.
Она начинается не с красивых слов и далеко не всегда с первого взгляда. Не с поцелуя, не с томного вздоха и не с романтической мечты о том, как все будет красиво и трогательно. Скорее с прозы. К настоящей любви идут, словно ступая по ножам и иголкам. Невзирая на то, что в итоге можно запросто обратиться пеной морской.
Но если пройти этот путь до конца, если выстрадать свое счастье, тогда узнаешь его настоящую цену. Если не знаешь, что такое плохо, никогда не узнаешь, как может быть хорошо. Какое это счастье: ложиться вечером в нагретую постель и, прижимаясь к теплому плечу, чувствовать ответное движение навстречу. Ты нужна, и утром, чуть только откроешь глаза, тебе улыбнутся и скажут: «Доброе утро, родная!»
Но – увы! На десять минут счастья приходятся недели ожиданий. Недели тяжелого труда, изо дня в день, поисков и страданий.
Понедельник начался как обычно – с завтрака. Встали они все намного раньше, чем обычно. Матрена Архиповна пекла блинчики, на это она была мастерица. Сережа-младший и Эля самостоятельно собирались в школу. За одну ночь они словно повзрослели, даже Эля перестала капризничать. Все понимали: дело серьезное, надо держаться.
На автобус шли вместе: она и дети. Втиснувшись в экспресс, Жанна крепко прижала к себе Элю. И вдруг почувствовала: наконец-то они стали семьей! А семья – это не столько близкие по крови люди, сколько объединенные одной общей заботой. Все ждали, когда же Сабуров вернется в этот дом, и поэтому каждый был готов сделать все от него зависящее, чтобы это случилось скорее. Матрена Архиповна, например, объявила, что, как только дети уедут в школу, она отправится «обивать пороги». Жанна удивилась, но поняла, что возражать бесполезно. Это у людей старой закалки в крови. Палка, узелок и дальние странствия – самый надежный путь к справедливости, пусть даже длиною он в несколько лет. «Бешеной собаке семь верст не крюк», – приговаривала, оправдываясь, Матрена Архиповна. Жанна не верила в результат, но отговаривать ее не стала. Сама же решила действовать по-другому.