Она снова кивает. И как смотрит!
– Пожалуй, я закрою дверь. – Он берется за ручку и тут же слышит отчаянное:
– Не надо!
Ей трудно держать себя в руках. Остаться с ним наедине за закрытой дверью?! Да по городу тут же поползет сплетня! По горлу Валентины Владленовны прокатывается комок. Она медленно приходит в себя:
– И как ты… вы… себя чувствуете?
– Плохо. Нет-нет, физически вполне… – Кажется, она готова бежать в донорский пункт, сдавать кровь, если ему прописали переливание. Причем отдать всю, до капли. Господи ты боже мой! «Люди-лебеди»! Беда с вами прямо. Беда.
– Я насчет своих девочек. Жена стесняется.
– Да разве я… Почему Зоя… Анатольевна не захотела со мной работать?
– Не знаю. То есть не помню. Я по делу. Я бы хотел, чтобы девочки учили английский. Они год занимались на подготовительных курсах. А их классу, говорят, дали учительницу немецкого языка.
– На курсах английского? Я не знала! У нас сильный преподаватель немецкого языка! Я хотела как лучше… Но если надо английский… Почему… Зоя Анатольевна не позвонит? И к тому же у нас в школе по-прежнему есть вакантное место учителя биологии. Я никого не беру.
– Почему?
– Иван… – Валентина Владленовна косится на открытую дверь. Там, в учительской, две пары любопытных ушей.
– Извините. Одну минуту.
Он решительно идет к двери и демонстративно ее захлопывает. Ну все: завтра весь город будет знать.
– Ничего, – успокаивает он Валентину Владленовну. – А то я устал вещать на аудиторию. То, что я хочу сказать, предназначено только для вас.
Теперь она бледнеет. Рваные красные пятна медленно сходят со щек. Лепечет:
– Я только хотела сказать, что зла не держу. Зое… Анатольевне не стоит меня бояться. Ведь ей теперь будет неудобно. Она в одной школе, дети в другой. Я все понимаю.
– Ты… вы… в самом деле уже не… – Неужели он так с ними поступил? С Русланом, с Лесей, с Валентиной Цыпиной? Неужели в нем была такая страсть к разрушению? Зачем? Кому от этого стало хорошо? Да всем плохо.
– Да-да. Все прошло, – кивает она.
– Я недавно расстался с Лесей, – неожиданно говорит он. – Вся эта история была нелепой ошибкой. Я имею в виду события десятилетней давности. Не понимаю, почему Руслан с нами не поехал? Ничего бы не случилось.
– Он был на похоронах. Тетка умерла в Первомайском.
– Где?!
– В Первомайском, – удивленный взгляд. – С тобой в самом деле все в порядке?
– Не очень. Память возвращается с трудом. А сейчас?
– Что сейчас?
– Она же, наверное, оставила наследство? Его тетка? Кому? Руслану?
– Ну да. Все случилось внезапно. Мы собирались на пикник вчетвером, – говорит она почти спокойно. – И вдруг звонок из Первомайского. Мать вырастила Руслана одна, он глава семьи, единственный мужчина в доме. Кому, как не ему, заниматься похоронами?