– Леся?!
Делает несколько шагов по направлению к этим двум. Отстранившись от своего спутника, Леся с удивлением смотрит на него:
– Ты откуда, Иван?
– Почему ты уволилась? И куда пропала?
– А ты мне кто? – усмехается она, глаза цвета морской волны играют. – Захотела и уволилась. Может, я замуж собралась?
– Замуж?!!
Невольно он сжимает кулаки. Что происходит? Что с ним такое?! Пузырь, который в последнее время как будто сдулся и затаился, набухает мгновенно. Поднимается к самому горлу так, что он захлебывается. И тут оболочка лопается. Сладкое бешенство, вот оно. Как же это сладко – дать наконец волю чувствам! Выпустить зло, которое живет внутри. Он бросается на мужика, хватает его за грудки:
– Ты у нее ночевал? Отвечай!
Леся напугана. Пытается его успокоить:
– Ваня, я пошутила.
– Ты шлюха! – Он вдруг понимает, что мужчина здесь ни при чем. Это все она, Леся. Все они такие! Все одинаковы! Женщины… Он тут же отпускает мужика и орет на нее: – Ты проститутка! Знаешь, что с такими делают?!
Он знает. Но тут ее спутник приходит в себя. И говорит ему:
– А ну вали отсюда. Да, я у нее ночевал. Тебе-то что за дело? Вали.
– Что?!
И время для него исчезает. Очнувшись, он видит, что спутник Леси лежит на земле, его лицо разбито в кровь. Леся рыдает и кричит:
– Ты просто зверь! Мукаев – ты зверь! Тебя самого надо посадить за решетку!
Ему хочется ее убить. Потому что он все вдруг вспоминает. И про аборт тоже. Он вспоминает ее лицо. Именно ее. И понимает, что сейчас снова исчезнет. Три минуты, пять минут, десять… Надо знать наверняка, что она умерла. Надо проверять это снова и снова…
Ему чего-то не хватает. Оглядывается беспомощно, сжимает и разжимает левую руку. Леся стоит на коленях в пыли, держась за пылающую щеку. Глаза злые, рот перекошен. Кричит:
– Я тебя ненавижу, Мукаев! Наконец-то ненавижу!
Вот пусть и запомнит его таким. Слишком уж долго он терпел. Кончено с этим, он несется на стоянку, к своей машине. На ходу воссоздает вокруг пузыря воздухонепроницаемую оболочку. Легче всего заталкивать его внутрь на бегу. Еще не все. Дело не сделано. Держись, Иван! Леся – это так. Пустяки. Главное – Дело.
Сел в машину и понял, что вернулся. В свой мир. Офис на Волоколамском шоссе, белые безликие двери. Где нет друзей – конкуренты, нет любимой женщины – потребительницы, нет родственников – нахлебники. И все ждут, караулят, пасут, всем от него что-то надо. Вынул из кармана пистолет и положил обратно в бардачок.
– Счастливого пути! – широко улыбается охранник.
Да чтоб вам всем провалиться! Он едет в сторону Горетовки. Капсулы, одна за другой, раскрываются, и в его память беспрерывно проникает горькое лекарство. «Мерседес» с бешеной скоростью несется по шоссе. Он ведь всегда так гнал, когда ехал в Горетовку. Ладошкин так и сказал: рано или поздно ты разобьешься, Иван.