* * *
…Уснуть получилось сразу, как только Алина, облокотившись на рюкзак, закрыла глаза. Не снилось ничего, как после изнуряюще тяжелой тренировки. Мерное покачивание «смарта», дыхание и сонное поскуливание теплого Лаки, глухой и размеренный ход турицы и отрывистая, лающая речь орков смешались в белый шум, убаюкивающий и далекий.
Когда засветало, еще не полностью проснувшаяся Алинка нашарила в бауле безлактозный белковый батончик на сахарозаменителе и принялась жевать.
Скрипнув дверцей, в кабинку снова влезла Маруся; от Маруси крепко пахло вискарем.
— Клыки клыками, — хохотнула она, — а перепить Марию Кузьминичну не всякий мужик может. Они себе бормотуху какую-то ставят, в ней градусов, как в пиве. А с крепкого развезло… женишков-то. Сморило… ты как тут, Алинка?
— Н-нормально… — потянулась девушка и попыталась примоститься к богатырскому плечу подруги; высокотехнологичная двергская ткань теперь распространяла ароматы дыма, леса и еще чего-то сильного, звериного. — Завтракаю, поспала. Так они к дракону идут?
Собака тревожно поскуливала.
Маруся отстранилась.
— Пойду я, пойду, Алинка. Ага, к дракону. Ты уж сиди тут. Я чуть обозначила, что ты у меня под защитой. А то эти, — она дернула подбородком в темень за окно, — уши свои драные вострят. Пойду, Алинушка. Нужен присмотр. Их много, все с оружием.
Алинка кивнула, обернулась пледом, свернулась в комок. Но сон уже не шел. Захотелось пить. Девушка нашари ла бутылку с теплой колой, сделала пару маленьких глотков. Включившийся желудок ответил урчанием, приучившееся к режиму тело сигнализировало о том, что неплохо бы поесть еще. Алинка снова зашуршала обертками. Батончиками Котов запасся на славу, но есть сладкое было уже невозможно. Под руки попалась пачка «доширака». Вздохнув, девушка захрустела сухими макаронами, осторожно прихлебывая из бутылочки.
Поравнявшийся с машиной огромный сутулый орк с инте ресом следил за процессом, вглядываясь через запотевшее, покрытое росой стекло. Лаки поймал этот взгляд, в котором отражались все первобытные инстинкты разом, и попытался втянуться под кресло.
Дальше было хуже.
Окончательно проснувшийся Алинкин организм пожелал отлить.
Орк смотрел.
Выходить из машинки под таким взглядом, имея в качестве защиты далекую Марусю, маленький ножик и щенка, было немыслимо. Алинка похватала пледы, принялась закрывать окна, и, обливаясь ужасом и стыдом, наконец пристроилась над кубком. Кровь оглушительно стучала в виски; девушке казалось, что ничего более безумного и постыдного она не делала никогда в жизни.