Юра вел машину и говорил. Говорил он редко; сегодня, видимо, был особенный день.
— Я, когда на первую ходку пошел, моя сразу на развод подала. Ну понятно, шубы все носить хотят, а передачки на зону возить желающих мало. Дочке моей, Катьке, тогда пять лет было. Вышел я, потом опять отправился отдыхать. Малую и не видел почти, считай. Она вот тебе ровесница, наверное. Семнадцать тебе?
— Восемнадцать, — отозвалась Алина.
— Ну ей семнадцать исполнилось в декабре, — кивнул Юра. — Я все равно ее нашел. Жёнка шкура, понятное дело. Но дети — святое. Она серьезная у меня, Катька, туризмом занимается, экологией, в институт поступать будет на будущий год, я помогаю. Ну, чтоб эта особо не знала. И вот как раз перед тем, как Вася меня за тобой приглядеть попросил, вернулась она из похода. На севера, значит, ходили. Лагерями старыми любоваться, что ли? — Он сплюнул за окно, не сводя стального взгляда с дороги. — Звонит мне — бать, мол, встретиться надо, базар есть. Ну, приезжаю, в кафешке забились. А она мне показывает кожаный шнурок — глянь, пап, че такое. Блестяшки… Я, говорит, там, на северах, мужику странному, рыжему хиппарю кофту дала, ну лишняя была кофта, а он замерзал. Добрая она у меня, Катюха… а он мне вот, говорит, в обратку отдал. Типа сувенир. Я сначала думал, стекляшки, а потом смотрю — камни… Ну, взял, пацанам снес, посмотрели. А этим камешкам цена оказалась в две хаты моих. Вот такие дела… И тут, значит, Вася звонит — помочь, мол, надо, девчонке малой. Меня сразу как толкнуло что — надо, значит, помогу. Хоть Вася и чудит в последнее время — от рыжих котов, веришь, шарахается? Да… А ты веришь в такие штуки, а?
Алина верила, да, Алина верила.
Алина смотрела в окно и верила всем своим существом.
Мастер… Мастер. Мастер Войны.
Они обязательно увидятся снова.
— Ой эй! Ой вэй!
Старая гномка всплескивала руками: прохудившаяся корзина треснула так неудачно, что весь скарб, который матушка Циля несла на торг, высыпался разом: яйца пропали, подвяленное мясо вывалилось из тряпицы в пыль. Туго увязанные короткие ножи громко звякнули о сверток, и у гномки чуть бусины из усов не повыпадали — не побились ли бутылки с дорогим напитком из порта Гелл?
Сладкая осень в здешних местах Эалы была тиха и плодородна; матушка Циля не могла припомнить, когда это время года оказывалось столь же благостным. Утоптанная дорога, идущая от Гелла через небольшое поселение двергов в отрогах Рябиновых гор, сплошь поросших очаровательными рощицами, располагала прогуляться до Нолдорина, да вот незадача…