Она входит в палату Диллона и принимается без остановки тараторить – какой тут безнадежно тупой персонал, как тепло на улице, какой сегодня чудесный день для прогулок по долине, а еще – про птиц, которые обосновались на развалинах собора.
Диллон на мать почти не смотрит. Лежит на кровати, измеряет пальцами обхват своих рук и вздыхает. Через какое-то время он прерывает маму и спрашивает меня, как дела в школе.
– Сейчас каникулы, – отвечаю я.
– Ой да, я забыл, – бормочет Диллон. – Веселых тебе каникул.
Поздно вечером я убегаю из отцовской квартиры и ловлю такси до больницы. Полчаса мне приходится прятаться в туалете, но в итоге я пробираюсь в палату Диллона и трясу его за плечи, чтобы разбудить. От него пахнет ванилью и желудочным соком. Кожа вокруг носа – там, где он поранил себя краешком питательной трубки, – покраснела.
– Ты должен выздороветь, – шепчу я. – Тебя хотят перевести в палату для психов. Запрут!
Диллон устало смотрит на меня. В окна струится голубоватый свет луны, и все вокруг кажется пыльно-серым.
– Меня и так уже заперли, – отвечает Диллон и отодвигается от меня.
Я обхожу кровать-каталку с другой стороны:
– То, что ты про маму сказал на днях, это правда? Или ты это просто выдумал? Может, ты хотел сказать, что роман был у отца?
На несколько секунд взгляд Диллона перестает блуждать, становится осознанным.
– Забудь, я ничего не говорил. Наверное, я слегка бредил.
– Ты так думаешь? Значит, все-таки помнишь, что мне наговорил.
– Не имеет значения.
Мне хочется схватить его за плечи и умолять вернуться домой. Но мне слишком страшно прикасаться к нему – он такой хрупкий, как бы не сломать. Я слишком сильно боюсь всего, что может теперь случиться.
– Имеет значение, – шиплю я. – Это очень много значит для Эдди.
– Я видел Эдди, – хрипит Диллон. – Я видел его в воде.
– А я его все время вижу. На улице, в своей кровати, в небе.
– В воде, – повторяет Диллон.
Он захлебывается слюной, его дыхание становится тяжелым. Пару минут я смотрю на него, гадая, что сказать.
– А что случилось с тобой, Диллон? Из-за чего ты сломался?
Но он не слышит меня. Он спит.
– Диллон, – тихо говорю я. – Доктор Шоу говорит, что ты неуправляем.
Июнь сменяется июлем, погода все такая же жаркая и липкая. Единственное спасение – холодная вода поблизости от Сэндвич-Ков. Я встречаюсь с Тэем так часто, как только возможно, но с ним стало трудно. Похоже, они с Дэнни не разговаривают, и он вымещает на мне дурное настроение. Я его спрашиваю, что стряслось, – он говорит со мной сквозь зубы. А когда мы под водой, он задерживает дыхание так надолго, что мне страшно – а вдруг он не всплывет? Он меня игнорирует, а потом вдруг грустит, когда я ухожу навестить Диллона, и говорит, что скучает по мне.