Отец взрывается:
– Может быть, кто-то из вас все же объяснит, что тут происходит?
Он стоял совершенно неподвижно, прижав ладонь к губам все время, пока говорил Дэнни. А когда Дэнни дошел до того момента, когда Диллон убежал с берега, все тело отца содрогается.
– Почему же ты не рассказал всем, что произошло? – с горечью спрашивает Мик.
– Потому что я был глупым мальчишкой, – понуро отвечает Дэнни. – Я не хотел, чтобы ты узнал, что я за тобой шпионил. Думал, если ты про это узнаешь, то запретишь мне сюда приезжать. Еще потому, что мне было стыдно из-за того, что я грохнул новый байк – он же дорогой был. И потому что я не хотел верить во все это. В то, что стало с тем малышом. В то, что ты и эта женщина…
Эта женщина. Моя мать. Порыв ветра налетает на нас. Мне мучительно хочется уйти в дом и вытереться полотенцем. Хочется лечь и не вставать никогда. Вдалеке слышна сирена. Мы все слышим этот звук.
– Не звони в полицию, Элси. Они же были совсем маленькие, – просит Мик.
Но я уже знаю, что никуда звонить не стану. Тэй и Дэнни не виноваты. Эдди погиб из-за меня. Кровь приливает к голове. Я не удерживаюсь на ногах и теряю сознание, припав к плечу отца.
Когда я просыпаюсь, за окнами темно. В углу комнаты горит настольная лампа, а часы, стоящие на телевизоре, показывают одиннадцать ночи. Я не представляю, какой сейчас день и сколько времени прошло с того момента, как я отправилась на поиски Эдди. Я лежу на диване, укрытая стеганым одеялом, а под головой у меня как попало сложены все четыре диванные подушки. У меня пересохло во рту, в горле пожар. Даже дышать больно. А еще я не чувствую ног. Вытягиваю руку, проверяю… ноги на месте, но на ощупь холодные.
– Эй… – хрипло выговариваю я.
Отец входит в гостиную. На нем коричневый шерстяной джемпер. До меня долетает табачный запах.
– Привет, детка, – негромко говорит отец, и мне вдруг хочется плакать. – Как чувствуешь себя?
Он подходит и садится на краешек дивана около моей головы. Он не прикасается ко мне, но так близко мы с ним друг к другу не были уже очень, очень давно.
– Холодно, – говорю я. – Ты с мамой говорил?
– Она знает, что я тут, с тобой. Я пока ей не говорил, что случилось. Она и так напугана ужасно…
Я жду, что он примется меня отчитывать, но он продолжает говорить полушепотом.
– С твоим братом плохо.
– Знаю.
Я поворачиваю голову к спинке дивана. От потрепанной обивки противно пахнет.
– Поужинать хочешь? Я пасту приготовил.
При мысли о еде меня подташнивает. Натужно кашляю, как старушка.
Отец протягивает руку и трогает мой лоб: