Ручка на калитке холодная. Я поворачиваю ее и выхожу на кладбище. Тут не так страшно, как я думала. Даже в темноте я вижу цветы вокруг надгробий. Замерзшая трава хрустит у меня под ногами. Воздух неподвижен. Так тихо вокруг, что я гадаю, не оглохла ли я. Сажусь у надгробного камня Эдди и при свете налобного фонарика пишу письмо.
«Тэй!
Отвечаю на твои первые пять писем.
Я собираюсь поступать в колледж в Инвернессе, где буду изучать морскую биологию, фотографию и, может быть, спортивный фитнес. Потом буду сдавать экзамены по продвинутой программе. Учиться начну в августе, как только закончу все школьные дела и получу аттестат. Кроме того, я записалась на сдачу дисциплин Первого уровня по программе AIDA[14] в тамошнем центре дайвинга. Я явно могла бы сразу перейти к Четвертому уровню, но меня не допустят без сертификатов. Ну, скоро я им покажу! Родители не в восторге от моих планов, но помешать мне не смогли. Отец говорит, что поехал бы со мной на Багамы, чтобы посмотреть, как я буду участвовать в чемпионате мира по фридайвингу! Надеюсь, в один прекрасный день это случится. Я очень рада, что скоро ты будешь держать экзамен на звание инструктора. Удачи тебе, и дай мне знать, как все пройдет.
Отвечаю на твое шестое письмо: спасибо. Спасибо за то, что наконец-то ты говоришь мне всю правду. Дело вот в чем. Когда я на большой глубине, мне кажется, что я что-то всегда знала, но просто не могла себе в этом признаться. Я жила в своем скафандре и не хотела видеть то, что находилось прямо у меня перед глазами. Сильнее всего меня интересовало то, чего видеть совсем не хотелось, но при этом подсознание, похоже, все время подталкивало меня к раскрытию правды. Я была детективом, расследующим происшествия, или кем-то еще в этом роде. Ха-ха.
Я все время думаю о тебе. Мне тебя не хватает, но я рада, что тебя здесь нет. Я тебя ненавижу, но все же представляю, как ты меня обнимаешь. Вспоминаю нас с тобой в воде – и улыбаюсь, но стоит подумать про тебя и Эдди, тут же плачу. Кстати, плакать я стала недавно – раньше все больше просто злилась. Видимо, это прогресс. Каждый день я просыпаюсь, и на душе тяжело из-за мыслей о том дне, когда пропал Эдди. Ты-то хотя бы вел себя храбро – ты пытался вытащить Эдди из воды, ты проявил заботу о Диллоне. Наверное, я вот что хочу сказать: хотя правда ужасна и хотя, когда я думаю о нас с тобой, в моей душе корчится черная боль, все равно я тебя прощаю. Весной я приеду в Лох-Дуйк на Большие соревнования западного побережья по дайвингу! Ты собираешься туда? Маме я пока про это не говорила, но поеду обязательно. У мамы дела не так уж плохи. Папа вряд ли в ближайшее время вернется домой, но в семье между нами отношения все лучше и лучше. И у Диллона тоже все более или менее хорошо. Теперь его отпускают из больницы на выходные, а в следующем месяце его совсем выпишут домой. Но я думаю, что впереди у него долгий путь. Он все равно иногда прячет несъеденную пищу и очищает желудок, когда думает, что его никто не видит, но мне кажется, он старается поправиться. А как я, ты спросишь? Я как я. Просто Элси.