Несколько минут мы молча сидим в лодке и смотрим на берег. Я едва различаю синее пятно – мамин плащ. Не могу понять, почему она до сих пор носит его. Наверное, пока не в силах с ним расстаться. Они с Диллоном стоят рядом. Маяк отсюда кажется совсем маленьким, а его черная башенка кажется грозовым облаком, нависшим над Ханури-Пойнт. Я вынимаю из кармана куртки маленький красный камешек и кладу его на палубу кораблика, поверх подушки из свежей сосновой хвои, собранной мамой.
– Что это? – спрашивает отец, указывая на камешек.
– Это яшма, – говорю я. – Очень редкий минерал.
Целую кораблик и опускаю его на воду. Он покачивается, но вскоре выпрямляется.
Диллон сказал, что заряда батарейки хватит метров на двести, поэтому я держу палец на кнопке пульта до тех пор, пока парусник не скрывается из виду.
Набегают тучи. Капли дождя оставляют мокрые пятнышки на моей куртке. Отец вынимает из кармана пачку сигарет.
– Что ты делаешь? – говорю я, и мне самой странно, откуда в моем голосе такие начальственные нотки.
Отец стыдливо смотрит на меня, прикуривая сигарету.
– Маме не говори, – просит он.
Докурив, он разрешает мне грести на обратном пути.
Ближе к вечеру я вынимаю из-под подушки шестое по счету письмо от Тэя. Пока что я ни на одно из его писем не ответила. Пробовала писать, но всякий раз, стоит мне положить перед собой чистый листок бумаги, все заканчивается тем, что он покрывается рябью океанских волн. Когда я думаю о Тэе, у меня все тело болит. Эта боль так глубоко внутри меня, что я не знаю – пройдет она когда-нибудь или нет.
Я открываю конверт.
«Я должен рассказать тебе о кое-чем еще…»
Перечитываю письмо снова и снова, пока у меня не плывет перед глазами и буквы не начинают разбегаться в стороны. Когда я складываю листок с письмом, внутри него остаются мои слезы, и я подсовываю влажную бумагу под подушку – туда, где лежат все остальные письма.
Вытираю слезы и иду в комнату Диллона. Он закрывает учебник биохимии.
– С Новым годом, Элс.
Его прекрасные светлые волосы отросли, стали длинными.
Я показываю ему фотографию дельфина, которого только что «усыновила».
– Познакомься с Озорником, – говорю я.
Но фотографии Озорник высоко выпрыгивает из воды, и от его блестящей кожи отражается солнце. Виден горизонт Северного моря.
– Отдала свои рождественские денежки, – добавляю я.
– Просто замечательно, Элс. Эдди бы порадовался.
Тру пальцем нос Озорника на фотографии и слышу, как где-то далеко хохочет Эдди. Не могу поверить, как я до этого давным-давно не додумалась.
– Я завтра весь день с отцом проведу, – сообщает Диллон. – Хочешь с нами? – спрашивает он с надеждой.