– А что мне делать, Селия? Бросить тебя, чтобы ты гнила, валяясь в кровати?
Скрипят половицы. Отец ходит по комнате назад и вперед.
– Мне тяжело, Колин. Ты не понимаешь, как мне тяжело, – заплетающимся языком отзывается мать.
– Черт. Так уж тяжело забрать вещи из химчистки через пару улиц от нашего дома? Так уж тяжело купить пакет молока?
– Я думала, молоко купишь ты по пути домой.
Мне стыдно. Все молоко выпила я, но больше ничего не было.
– И на завтра мне нужен этот гребаный пиджак!
Слыша, как отец ругается, я вздрагиваю. Ему это не идет.
Вытягиваю руку и включаю холодную воду. Вода журчит около моей головы. Я начинаю дрожать. Когда вся ванна наполняется холоднющей водой, я поворачиваюсь на живот, делаю глубокий вдох и опускаю голову. Грудную клетку сотрясают спазмы, но я перебарываю их и держусь под водой, ухватившись пальцами за край ванны. После тридцати секунд боль отступает. Я не слышу ни кряхтения, ни ворчания, ни ругательств. Я думаю только об одном – о том, как я скольжу вдоль морского дна в серебристом гидрокостюме.
Тэй ныряет в прозрачную воду. Я любуюсь тем, как он скользит в глубину, вытянув перед собой сомкнутые руки. Он так красив и изящен. А я кажусь себе неуклюжим китом.
Мы с ним в месте под названием Сэндвич-Ков, это севернее пляжа Роузмарки, и здесь нас никто не найдет. Добраться сюда можно только на лодке, от пристани в Роузмарки, либо пешком через поля, поросшие чертополохом. Дно здесь не песчаное, а каменистое, вот почему вода такая прозрачная. Когда смотришь в глубину, кажется, что у воды красноватый оттенок.
– Поглядишь на тебя, так все легко и просто, – говорю я, когда Тэй выныривает.
– Потому что это и вправду легко и просто.
Надеваю маску и пробую еще раз. Несколько секунд сражаюсь с течением и мячиком выскакиваю на поверхность.
– Перестань бороться с водой, просто слушайся ее. Пусть она возьмет и несет тебя.
– Но я не могу погрузиться.
– А кто говорит о погружении? Как только ты оказываешься под водой – в этом смысле.
Я в отчаянии отталкиваюсь от него, отплываю подальше от берега и опускаюсь до самого дна. Здесь не так уж глубоко, но, как только я вижу дно, я хватаюсь за камень, чтобы удержаться. Секунда летит за секундой. Готовлюсь к тому, что мое сознание сейчас заполнят воспоминания. Камни на дне острые, их края впиваются в мои ладони, но я держусь крепко. Некоторые из них покрыты тонкими веточками водорослей, больше похожих на петрушку, чем на противные красные липкие водоросли, которые растут вдоль берега и в бухте. Морскую «петрушку» покачивает течение. Есть тут и раковины, прикрепленные к камням, – лиловые, черные и белые в крапинку. Воспоминания не приходят. Мне это неприятно, но, с другой стороны, легче на сердце. Здесь, внизу, я не лузерша. К тому же я стала намного легче. Верчу головой из стороны в сторону, чтобы растрепались волосы. Выпускаю изо рта пару пузырей воздуха и провожаю их взглядом, когда они улетают к поверхности.