— Боюсь, он был уже в пути, когда звонил.
— Ну, Злата! Спасибо, удружила! Кстати, а этого-то ты проверяла? — бабушка с неудовольствием показала в строну притихшего Войнича, предпочитавшего не вмешиваться в наш диалог.
— Конечно, — я не колебалась, в принципе так и было. Проверить ведь можно разными способами, а она не уточняла, какой имела в виду.
Алан бросил в мою сторону странный взгляд и снова уставился в пол. Василиса Аркадьевна строго напомнила:
— Ты обещала больше меня не обманывать!
— Я не обманываю.
— Хорошо, — она тяжело вздохнула. — Где у тебя расчёска и что-нибудь похожее на косметичку? Нужно привести себя в порядок.
— Идём, поищем.
Когда я вернулась в гостиную, оставив бабушку прихорашиваться перед зеркалом в ванной, Алан сидел в прежней позе, нервно поигрывая брелком на ключах.
— Афанасий Кириллович, это тот потенциальный ухажёр из больницы? — уточнил он.
— Да. Бабушка ему нравится и, полагаю, это взаимно.
— Тогда почему она так рвётся уехать?
— Чтобы меня защитить. Это, к сожалению, единственная цель её жизни.
— Для этого уезжать не обязательно, — проворчал спортсмен и вдруг резко сменил тему: — Почему ты ей солгала?
— Когда? В чём?!
— Ты меня не проверяла, — напомнил он, понизив голос. — Разве что когда я спал?
— Вот ещё, я не пристаю к спящим мужчинам!
— Тогда как ты можешь быть во мне уверена?
Я села напротив и, оглянувшись на дверь, тоже постаралась говорить тише:
— Я заглядывала в твои мысли в самом начале нашего знакомства, если помнишь. Да, ты меня ненавидел, но смерти не желал даже тогда. У тебя не раз была возможность избавиться от дочери того самого маньяка, но вместо этого ты мне помогал. Например, мог бы спокойно бросить в доме Жаклин погибать, а не рисковать жизнью, чтобы спасти. И сейчас, когда я позвонила, ты не усомнился в моей невиновности, да ещё и защищаешь от очередного преследователя. Поэтому я сказала правду — проверку ты прошёл.
Алан с сомнением покачал головой.
— Это ничего не доказывает, я ведь могу притворяться. Нельзя быть такой доверчивой!
Я невольно улыбнулась, вспомнив его сомнительные попытки в области актёрского мастерства.
— Не обижайся, но притворяться ты не умеешь. Слишком прямолинеен — всегда говоришь то, что чувствуешь и делаешь, что считаешь нужным. Иногда это доставляет массу проблем, но мне нравится твоя искренность, не нужно быть экстрасенсом, чтобы её оценить.
Вообще-то я просто констатировала очевидное, без желания польстить, но, наверное, получилось несколько двусмысленно. Войнич смутился и поспешно отвёл взгляд, проворчав: