Вы жертвою пали в борьбе роковой...
Все начали опускаться на колени. Мы тоже сняли фуражки и пели похоронный марш, хотя и не знали всех слов. Потом толпа поднялась с колен и двинулась мимо ограды Николаевского сквера. Я увидел в толпе старшего брата Борю и нашего жильца, студента-черногорца Марковича.
- Иди сейчас же домой! - сказал мне Боря.- И не смей один выходить на улицу.
- Я хочу с тобой,- робко сказал я.
- Тебя задавят. Ступай домой. Завтра все увидишь. Мне очень хотелось идти вместе с этой счастливой
и торжественной толпой. Но Боря уже исчез.
Где-то далеко впереди загремел оркестр, и я узнал крылатые, звенящие звуки марсельезы:
Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног!
Я перелез через ограду и смешался с толпой. Девушка в каракулевой шапочке, должно быть, курсистка, протянула мне руку, и мы пошли. Я ничего не видел перед Собой, кроме спин. На крышах стояли люди и махали нам шайками.
Когда мы проходили мимо Оперного театра, я услышал топот копыт. Я влез на тумбу и увидел цепь конных городовых. Они пятились, давая толпе дорогу. Вместе с городовыми пятился и толстый полицмейстер. Он держал руку под козырек и снисходительно улыбался.
Я слез с тумбы и опять уже ничего не видел. Только по вывескам магазинов я узнавал, куда мы идем. Вот мы спускаемся по Фундуклеевской мимо театра Бергонье, вот поворачиваем на Крещатик и идем мимо кондитерской Кирхгейма. Мы миновали Лютеранскую улицу и книжный магазин Идзиковского.
- Куда мы идем? - спросил я девушку в каракулевой шапочке.
- К городской думе. Там будет митинг. Мы теперь свободные, как птицы. Вы понимаете?
- Понимаю,- ответил я. - Где вы живете? - неожиданно спросила она.
- На Никольско-Ботанической.
- Родители знают, что вы на демонстрации?
- Все сейчас на демонстрации,- ответил я, стараясь обойти разговор о родителях.
Мы прошли магазин сухих фруктов Балабухи и Николаевскую улицу и остановились. Дальше идти было нельзя. До самой думы стояла густая толпа. На крыше думы блестел позолоченный архистратиг Михаил - герб города Киева. Был виден широкий думский балкон. На нем стояли люди без шапок. Один из них начал говорить, но ничего не было слышно. Я видел только, как ветер шевелил его седые волосы.
Кто-то схватил меня за плечо. Я оглянулся. Сзади стоял латинист Субоч.
- Паустовский Константин,-оказал он строго, но глаза его смеялись,- и ты здесь! Немедленно отправляйся домой.
- Не беспокойтесь, он со мной,- сказала девушка.
- Извините, мадемуазель, я не знал,-вежливо ответил Субоч.
Толпа подалась назад и отделила нас от Субоча.; Девушка взяла меня за руку, и мы начали пробираться к тротуару.