— Терпи мал-мало, Коля-ака. Совсем мал-мало осталось ждать.
Они вновь продолжили путь, но уже через четверть часа мираб сделал знак остановиться среди каменистых выходов в небольшом распадке, слез с ишака и, пригнувшись, выглянул из-за невысокой скалы. Минуту он наблюдал за чем-то. На вопрос лейтенанта, нужен ли ему бинокль, старик отмахнулся. Синцов терпеливо ждал, поглаживая холку ишака и переминаясь с ноги на ногу. Икры гудели от постоянного напряжения, стопы ломило, пот пропитал штаны на ягодицах и всю гимнастерку, включая рукава. Но менять ее на свежую, выданную вчера Делягиным, он, конечно, не стал.
Агинбек отступил от скалы, погладил бородку, снизу вверх посмотрел на напарника:
— Коля-ака готов?
— К чему?.. А-а, конечно, готов! Ты их засек?
— Ага. Скоро здесь будут, однако. Но мы их водить русло. Плохим дорога. Ты готов, офицера?
— Так точно, товарищ Агинбек-ака!
— А голова твой готова?
— Отец, все нормально. Я смогу.
— Много шайтан. Нас мало. Не можно бояться. Нужно быть сильным и храбрым.
— Да знаю я! Ну-у? — Синцов просто изнывал от жары и горел от возбуждения.
Аксакал хитро улыбнулся, подошел к ишаку, что-то стал говорить ему прямо в верткое ухо. Тот замер и, казалось, понимал слова хозяина. Потом мираб разгрузил животное, стянув с него баулы и тюки, зачем-то нежно погладил винтовку, взял за уздечку ишака.
— Коля-ака, пора война делать.
— Слушаюсь, отец! Пошли бить гадов фашистских!
Синцов снова и снова удивлялся многогранным способностям мираба, не только его зоркому оку, отличному слуху и острому уму, но и навыкам подготовки к бою: рекогносцировке местности, выбору лежки, планированию запасных вариантов развития событий. Старик мало советовался с офицером, больше полагаясь на себя и свой опыт, сноровисто метался взад-вперед, в стороны, читал следы, трогал ветки саксаула, поглядывал на солнце, упорно забирающееся на небесный пьедестал. И даже нюхал воздух, уже ставший горячим. На манер индейца-следопыта Чингачгука, о котором лейтенант читал в юности.
И в то же время Николай ощущал некое неудобство, свою малозначительность в контроперации против явившегося с неба противника. Ему уже не терпелось пострелять, положить пару-тройку врагов, остальных взять в плен. Доказать всем: капитану Делягину, начальству в округе, наркому в Москве, Даше, что он достоин высокого звания офицера госбезопасности, заслуживает реабилитации, теплого приветливого взгляда, наград и почестей. Он не стремился к этому, но, как любой офицер, мечтал о продвижении по службе и славе.
Поэтому, когда лейтенант услышал шепот аксакала, то встрепенулся и вновь схватился за «маузер», вопросительно глядя на мираба.