— Маленькая моя, тут нет мух… — сказал я, бессильно наклонившись над ней. Я был беспомощен.
— Мука, му-ка! — выкрикнула Куки, а потом тихо расплакалась. От отчаяния.
Такой плач не должен существовать в мире, — сказал я себе и подумал, — сейчас я от него умру.
— Пошли домой! — тихим голосом, с горечью сказала жена.
И мы пошли. Я шел последним. Пять шагов отделяло меня от жены, которая несла маленький и невероятно печальный комочек — нашу девочку. И мне казалось, что всю дорогу она тихо-тихо повторяла: «Ничего не получится. Ничего, ничего, ничего».
Величайшие события — это не самые шумные,
а самые тихие часы наши.
Не вокруг тех, кто измышляет новый шум,
а вокруг изобретателей новых ценностей вращается мир;
неслышно вращается он.
Фридрих Ницше.
«Так говорил Заратустра»[27]
Да, мой дед Сыйко должен был поступить на лечение в Больницу. Ему было девяносто восемь и уже три года, как он стал терять память.
В последнее время дед никого не узнавал. В психиатрии известно, что атеросклеротическая деменция в начальной стадии резко обостряет черты человеческого характера. Дедушка был властным, а стал гротескно деспотичным. Очень вспыльчивым и раздражительным.
А поскольку в каждый отдельный миг своего существования он совершенно не помнил, где находится, то стал теряться даже на коротком пути из комнаты в кухню. Несколько лет назад они с бабушкой переехали в квартиру моих родителей, и за ним ухаживала моя мама. Деменция делала деда неподдающимся уходу. И я с грустью сознавал, что моей матери трудно наблюдать, как ее некогда мудрый отец тупо бродит туда-сюда.
Ужасную неразбериху вносила в нашу семейную жизнь моя собственная любовь и делала меня безответственным отцом.
Семья, как мне казалось тогда, — это зло, которое приковывало меня цепью к целой куче несвобод. Приковывало к моим родственникам, родителям, к нелюбимой работе, к обществу обычных, ничем не примечательных людей.
И даже эти обычные люди потихоньку стали мне казаться интриганами и негодяями, которые только и делают, что обвиняют друг друга. Следят друг за другом и истязают себя, потому что не способны выносить чужое счастье.
Вот так. Моя мать одновременно сидела с моей Куки, которая жила в разваливающейся семье, и ухаживала за своим отцом, дедушкой Сыйко. Тот же, попав во власть деменции, забыл обо всем абсолютно. Он не помнил, где находится и что кушал на завтрак. Вот только свое необозримое прошлое он забыть не мог. Да, его прошлое, составленное из девяноста восьми лет, и правда было величественным.
Хотя, насколько величественным может быть прошлое человека?