Я понимала тебя. Я понимала, что значит быть Творцом. Ощущение власти, величия, всемогущества, непередаваемого подъема от самого акта творения. И свинцовая тяжесть ответственности, плитой рухнувшая на плечи. Да, я понимала, почему любой Бог, сотворивший мир, рано или поздно отходит от дел, предпочитая переложить эту тяжесть на чьи-то плечи.
Под моими ногами задумчиво шелестела шелковистая зеленая трава. Только сейчас я заметила, что стою посреди поля одна. Тебя же от завесы, ведущей в наш мир, отделял лишь небольшой шаг.
— Мы возвращаемся? — со смесью разочарования и радости спросила я.
— Я, — ты выделил это слово. — Возвращаюсь.
— Что это значит? — я насторожилась.
— Ну, это же твой мир. Ты здесь теперь богиня. Властвуй, — с каждой произнесенной фразой уголок твоих губ полз все выше. Я наконец-то поняла, чем же было это «странное» в твоих глазах. Ожидание. Злорадство. Предвкушение. И еще сотня похожих эмоций тугой плетью скручивались внутри тебя. Глупая надежда, что это всего лишь шутка, еще жила во мне. И тогда ты нанес последний удар. — Маленькая наивная девочка, завороженная новой интересной игрушкой. Люди, вы всегда поспешно хватаетесь за все новое, не узнав, при этом, правил игры. Скажи, — неожиданно совсем другим тоном спросил ты. — Что было в твоем прошлом?
— Там… — я почувствовала головокружение, и поняла, что совершенно не помню, что же было до нашей с ним встречи. — Так не бывает! Там должно что-то быть!
— Твое прошлое — часть меня, — ты снисходительно, и вместе с тем, с какой-то болезненной нежностью смотрел на меня. — Потому что я написал тебя. Я тебя создал, — я чувствовала, как почва уходит из-под ног. Я человек! Я живу! Я не могу быть придуманной сумасшедшим маньяком, обезумевшим от свалившейся на него власти! Ты, словно почувствовав бушевавшую во мне ненависть, сделал шаг в реальный мир. Теперь нас отделяла непроницаемая завеса. Перед моими глазами встала мутно-желтая пелена ярости.
— Врешь! — я с силой ударила, пытаясь пробить мерцающую завесу. Ты даже не отшатнулся, зная, что я не в силах причинить тебе вред.
— Подумай, — ласково сказал ты. — Теперь у тебя будет много времени. Я давно мечтал о враге. О настоящем сопернике, который бы наполнял жизнь смыслом и интересом. Но его не было. Я, всемогущий Творец, я чувствовал себя ничтожнейшим человеком на Земле, потому что равного себе найти не мог. Что такое наша сила, если мы не наращиваем её в постоянном стремлении победить, взять верх? И тогда я решил создать своего врага. Так появилась ты. Согласись, немалую часть пути мы с тобой уже прошли. Осталось совсем немного. Ненавидь меня! Да! Ненавидь! — ты хрипло, тихо, безумно расхохотался. Я смотрела на тебя, и с ужасом чувствовала растущую в себе ненависть. Она, словно морское цунами, нарастала с каждым приливом. Сердце стучало все быстрее и быстрее в яростном желании убить, отомстить, сломать. А потом ненависть достигла своего пика. Сердце замерло на последнем ударе… И принялось спокойно и неторопливо работать дальше. Тонко, жалобно хрупнув, рассыпается мелкими осколками опустевшая чаша. Ненависти не стало.