Тканевая створка в задней части повозки приподнялась. Я закрыла глаза и попыталась успокоить быстрые вдохи и выдохи, чтобы казаться спящей.
– Это я, – раздался знакомый голос.
Подняв голову, я увидела, как на медленно ползущую повозку взбирается Вида. Простая туника и шаровары сменились платьем горничной, которое, невзирая на скромный закрытый фасон, было так коварно задрапировано и искусно подвязано поясом, что только подчеркивало ее округлые формы. Вида закрыла тент и поползла ко мне, но зацепилась юбкой за одну из трех больших дорожных корзин, подвешенных сбоку.
– Давай помогу.
Я приподнялась на локтях, пока Вида дергала ткань и ругалась себе под нос, но перед глазами все поплыло, повозка завертелась, и я вновь рухнула на тюфяк.
– Не нужно, – буркнула Вида и, наконец освободив юбку, подобралась ко мне. – Выглядишь ужасно, хотя, полагаю, это на пользу маскировке.
Она взяла меня за руку, но никакой поддержки в этом жесте не чувствовалось.
– Скоро нас остановят и досмотрят. Тебе нужно лишь сохранять спокойствие. Если не можешь, то просто закрой рот и изображай немую.
Резкий тон усугубляла грубая хватка ее липкой ладони.
Я посмотрела на девушку, столь тесно связанную с погибшими сельчанами, и с трудом выдавила:
– Твой отец?..
Вида покачала головой:
– Он не пострадал. – Но лицо ее оставалось бесстрастным.
Я облегченно улыбнулась. Мастер Тозай жив! По крайней мере, я не убила и не ранила предводителя сопротивления.
– Я рада.
Вида не улыбнулась в ответ.
– Отец в порядке, – тихо продолжила она, – но я потеряла… потеряла близких друзей.
Хватка на моей руке усилилась, и я ахнула.
– Я видела твою мощь, леди. И отец утверждает, будто ты ключ к нашей победе. Но даже если так… в глубине души я все равно не хотела, чтобы ты очнулась.
Я попыталась одернуть ладонь, но Вида не отпускала. Скрип повозки наконец заглушили звон металлических доспехов и громкий приказ остановиться.
Вида наклонилась ближе:
– До сих пор ты принесла больше вреда, чем пользы. Надеюсь, ты стоишь всех этих страданий.
Она разжала руку, и повозка, дернувшись, замерла.
– Именем императора Сетона, покажите пропуск, – скомандовал монотонный голос.
– Разумеется, – отозвалась Дела.
От былой мягкости ее речей не осталось и следа, теперь я слышала голос мужчины.
На хлопковом тенте вдруг возник черный силуэт солдата, будто марионетка на палке в театре теней. Вскоре к нему склонился угловатый профиль Делы, когда она передавала восьмиугольный знак – благословленный пропуск паломника, который трудно получить и почти невозможно подделать. Несколько показавшихся бесконечными секунд солдат его изучал, после чего, вскинув голову, спросил: