Как только Индира, старейшая в семье, заняла свое почетное место и присутствующие расселись, тощий музыкант с лицом кофейного цвета начал постукивать кончиками пальцев по табла, другой — проводить смычком по саранги, а руководитель группы — разливал чарующую мелодию флейты шехнаи. Зазвенели струны ситары.
Рака сидел рядом с Зитой, которая, прижавшись к нему, внимательно смотрела на музыкантов. Чино был полностью поглощен происходящим. Рака прижал его к себе. Сердечко мальчика учащенно стучало.
Руководитель сделал знак рукой — и из-за занавеса бесшумно появилась стройная девушка. Глаза Гиты увлажнились. Рави, как никто понимающий ее состояние, крепко сжал руку жены.
Девушка раскрыла пестрый веер из павлиньих перьев. Ее блестящие иссиня-черные волосы были заплетены в косы, скрепленные несколькими рядами жемчужных нитей, в прическе сверкали серебряные булавки и заколки.
На лице Индиры проступил румянец.
Бадринатх, нечаянно кашлянув, извинился кивком головы.
Легкая, словно паутинка, вуаль ниспадала с головы на белую ткань, которая скорее подчеркивала, чем скрывала золотистую наготу танцовщицы.
— Начинается танец тхумри, — шепотом объясняла Гита супругу. — Тхумри — дословно «семенить ногами», — добавила она ему на ухо.
Расскажу вам о болезни,
От которой нет лекарств,
И о муках, для которых
Все лекарства — яд,—
лилась песня танцовщицы под монотонные удары небольшого барабана и мелодичные звуки ситары. После первых строк песни она стала выражать в танце любовное страдание. Затем, исполнив тот же куплет еще раз, она при помощи уже новых танцевальных движений «рассказала» о своей страсти еще более выразительно.
Свои чувства девушка передавала сначала мимикой лица, главным образом, выражением и движениями глаз. Она то стыдливо склоняла голову, то из-под полуприкрытых ресниц бросала взгляды на своего руководителя и зрителей.
— Обрати внимание на игру глазами, Рави, — сказала Гита. — Из персидской поэзии ты, наверное, знаешь, что такой кокетливый взгляд называется гамза.
— Да! Этот единственный выразительный мусульманский элемент в нашем танце пришел к нам из Ирана, — ответил Рави ей на ухо.
— С тобой неинтересно. Ты все знаешь! — притворялась Гита.
Далее танцовщица изображала сюжеты из легенд о Боге Кришне и его возлюбленной — пастушке Радхе.
Ритм танца все убыстрялся. Гибкие руки девушки, украшенные браслетами и колокольчиками, стремительно взлетали, словно языки пламени, и неожиданно бессильно опускались. Бедра сладострастно колебались в быстром ритме барабана, а тяжелые груди под легкой материей плавно подергивались в такт. В момент апогея музыка прекратилась, чтобы обрушиться с новой силой, как град… Танец завершился.