Разговоры о поисках жениха сильно смущали ее. Она не знала, как себя вести. Сказать правду она не могла, да и зачем?
«Поэтому лучше молчать, а там — будь, что будет», — решила она про себя.
Гупта открыл портфель и вынул из него конверт.
— Вот, Зита, дорогая, твое ежемесячное содержание. Пересчитай, прошу тебя.
— Если вы так настаиваете. Дядя, пересчитайте, — обратилась она с мольбой в глазах к Бадринатху.
— Давай, дочка, — резко сказала тетка, и на мгновение маска любезности спала с ее лица, — я пересчитаю.
Резкой хваткой толстых и коротких пальцев она выхватила конверт из рук Зиты.
Купюры были крупными, поэтому долго считать не пришлось.
— Все верно, господин Гупта! — со вздохом молвила Каушалья и протянула деньги Гупте.
— Прекрасно, — улыбнулся Гупта.
— О, господин Гупта большой шутник, — засмеялась тетка, — ну разве может быть иначе, конечно, все верно. Вот сидит владелица, ей и отдайте.
Гупта передал деньги Зите.
Зита неуверенно взяла деньги.
— Вот и прекрасно. С вашего позволения, я пойду, у меня в конторе много дел.
— Посидите еще. Попейте чаю. Вот прекрасные сладости, господин Гупта, — сердечно попросил Бадринатх.
— Господин Гупта сказал, что у него много дел, — заметила Каушалья.
— Да, да, извините, госпожа права. До скорой встречи, господин Бадринатх, госпожа Каушалья, Зита, — учтиво кланяясь, проговорил Гупта и, взяв со стула портфель, направился к выходу.
Гаму учтиво открыл ему дверь и поклонился.
Гупта кивком головы поблагодарил слугу и вышел во двор; привратник открыл ему решетчатую дверь в саду, и Гупта, подозвав такси, укатил домой.
— Изверг! — закричала на мужа Каушалья. — Найти ей жениха! Поискать ей подходящего! Ишь чего захотел! Дурак старый!
Каушалья была в ярости. Внутри у нее все кипело. Она набросилась на бедного мужа, как пантера.
Он, болезненно заикаясь, так и не смог ничего ей ответить. Под напором Каушальи Бадринатх всегда терял присутствие духа и замолкал.
Каушалья развернулась и ударила мужа по щеке.
Очки слетели и разбились вдребезги.
На шум прибежал маленький Пепло.
— Вон отсюда! — закричала на него Каушалья. — Не путайся под ногами!
Мальчишка, сообразив, что к чему, исчез со скоростью звука.
— Изверг! Навязался на мою голову! А ты знаешь, что если она выйдет замуж, то все достанется ей. Да ты нищим уйдешь отсюда. У тебя заберут все до последней нитки. И когда ты только провалишься! — трагично, голосом средневекового актера причитала Каушалья. Она метала громы и молнии, как богиня Агни. Глаза ее сверкали. Сари, наполненное ветром гнева, как парус, несло ее по гибельным волнам эгоизма, зла и ненависти.