«Слушай, Лида, а не пошла бы ты?»
Окончательно остервенев, вырываю из уха наушник, выдираю из-за пояса брюк приёмник, чуть не сломав его хлипкий зажим. Не хуже Сечина (правда, тот спокойно положил всю эту атрибутику в кресло) сую наушник с приёмником в руки выросшей на моём пути растерявшейся Тане и на секунду забегаю в гримёрку. Наплевав на сумку (мне потом её кто-нибудь принесёт), выгребаю из сумки портмоне и мобильный и выскакиваю обратно в предбанник, где уже потихоньку начинает собираться вся съёмочная группа. Цепляю глазами притихшего Генку, Таню, с потерянным видом тискающую в руках мой наушник, вычленяю взглядом спокойного, но довольно бледного Димку, поправляющего рукава свитера. Поймав мой взгляд, Димка тяжко вздыхает и виновато поднимает вверх руки.
— Саш, прости, — начинает он.
— Передачу наспех лепили?
— Было, — равнодушно пожимает плечами Димка.
— Ах, было... может, тогда отойдём?
Кивнув на прощание ребятам, решительно направляюсь к выходу. В паре метров от меня бодро трусит Димка. Через секунду мы дружно вываливаемся в коридор, опоясывающий студию. Свежий воздух, легкий сквознячок, скользнувший по моей взмокшей от пота спине, мягкий свет, не раздражающий воспалённую софитами студии сетчатку глаз — всё, как мне сейчас требуется.
— Дверь прикрой, — советую я. Абгарян послушно захлопывает дверь. — Сигареты есть? — Димка достаёт из заднего кармана джинсов распечатанную пачку «Парламента». Похлопав себя по бокам, выуживает жёлтый «Крикет» и даёт мне прикурить. — Спасибо, — я делаю затяжку и выдыхаю горький дым. — Дима, так кто велел гнать в эфир сырой материал?
Я стараюсь произносить это ровно, хотя от меня, по-моему, сейчас искры летят.
— Саш, не начинай. — Димка брезгливо морщится.
— Дима, кто? Лида? Генеральный? Игорь?
Димка, не моргая, глядит на меня.
— Значит, всё-таки Игорь, — я прикусываю губу. «Опять он меня подставил…»
— Саш, мы до последнего момента подводки готовили под чиновников, а не под квалифицированного врача. Никто до последней минуты не знал, что Сечин придёт на передачу. А когда это выяснилось, то переделывать что-то было уже поздно, — пытается вразумить меня Димка. — Саш, никто не виноват.
— Да. Безусловно. — Оценив бледное, но решительное лицо Димки, который никогда никого не сдавал, одним движением тушу «бычок» о железную петлю двери и щелчком отправляю окурок в стоящую рядом коробку, исполняющую роль мусорницы. Разворачиваюсь к нише лифтов, спрятанной в конце холла, делаю шаг вперед, когда слышу позади покаянное:
— Саш, ну честно, прости...