— Здравствуй, Сенечка, — шепчет женщина, — я так соскучилась по тебе. Как ты?
— Хорошо. Я Арсен, — напоминает мальчик. Он никогда не глотал «р» и всегда четко выговаривал все буквы. Вздохнув, женщина гладит ребенка по плечу, поднимается и возвращается к женщине в стоптанных туфлях и мужчине в черных ботинках.
— Итак, она подписала документы? — между тем жестко спрашивает мужчина, обращаясь к женщине в стоптанных туфлях.
— Да, — вздыхает та. — Слишком глупая и молодая, и он… ей… не нужен. — Последняя фраза даётся женщине явно с трудом.
— Где документы? — настойчиво интересуется мужчина.
— Здесь. Вот они, все. — Женщина в стоптанных туфлях протягивает мужчине пачку бумаг.
— Павел, давай заберем его прямо сейчас, — шепчет другая женщина, его жена.
— Так будет лучше всего, — чеканит мужчина.
— Но вы не передумаете? — Женщина в туфлях, волнуясь, заглядывает ему в глаза. — Он ведь совсем маленький, такой хрупкий и очень ранимый. Может быть, вам всё-таки стоит обдумать всё ещё раз? Ведь если правда выяснится…
— Именно поэтому мы забираем его прямо сейчас, — обрывает ее мужчина.
И они забрали его, ведь мальчик действительно был мал и мил. Он переехал в их большую квартиру — красивый, уютный, ухоженный дом, в котором были игрушки и даже детские вещи, словно подобранные для него задолго до его появления.
— Сеня, Сенечка, — звала его женщина и часто плакала по ночам. Чтобы не огорчать её, мальчик больше не напоминал ей, что его зовут Арсен, тем более, что впереди его ждал Новый год — его первый семейный праздник. Ублюдский праздник, который я ненавижу. А потом мальчик привык и вообще перестал называть себя Арсеном. Так все и шло, пока мальчик не повзрослел и не нашёл одну интереснейшую заметку в газете, написанную журналистом, из которой и узнал, кто он был своим «родителям». Неказистая правда: те, кого он считал родными людьми, его усыновили. Они забрали его из детского дома. А ещё мальчик узнал, почему они его выбрали, и возненавидел их до глубины души, но не за их доброту, а за то, что в день, когда они подарили ему новую жизнь, они лишили его прошлого: его фамилии, отчества, настоящей даты рождения. Как хотели лишить и имени.
А теперь к чёрту игры, потому что тот мальчик — я. И всё, что я знаю о себе, это то, что меня звали Арсеном. Но сколько бы я ни бился, я уже никогда не смогу узнать ни когда я родился, ни кем были мои родители. И поэтому я никто. Понимаете? Я — никто: человек, проживающий жизнь за другого.
Вздохнув, открываю глаза. Те, кто усыновили меня, умерли пять лет назад. Сначала ушла «мать», за ней «отец». Смерть примиряет, и я простил им их обман. Как жить без прошлого, тоже выучил. Но до сих пор я не могу заставить себя спокойно воспринимать ровно две вещи: когда журналист лезет мне в душу и когда мной пытаются манипулировать.