Икару и в голову не приходило, что коллеги по службе, узнав об этических терзаниях молодого констебля, помноженных на расчет субординации, лишь покрутили бы пальцем у виска.
Сержант Николаидис, матерый кабан вдвое старше Икара, встопорщил рыжие усы, икнул, дернул жилистым кадыком, словно глотая здоровенную пилюлю – все это означало, что извинения Николаидис принял. Вздохнув с облегчением, Икар поспешил перейти к делу. Список адресов родственников. Просьба проверить камеру на предмет программных сбоев и хакерского взлома. Ряд уточнений по месту преступления и вещдокам. Не засветился ли на камерах, расположенных поблизости, другой табун? На разговор ушло четверть часа. Распрощавшись с сержантом, Икар отправился по адресам. «Черный ворон» из дивизиона вчера успел оповестить родню погибших, но это не делало Икарову миссию более приятной.
Даже напротив.
«Пони» остался у въезда в лабиринт переулков, кривых и грязных: не хотелось бить колёса и подвеску. Изъязвленный асфальт требовал внимательности. Из прорех, вихрами скверно прикопанных мертвецов, торчали клочья жухлой травы. По обе стороны тянулись кособокие халупы в два-три этажа. Серый сырой ракушечник в пятнах копоти. Желтый сырой ракушечник в пятнах плесени. Замызганные бельма окон. Уныние пейзажа скрашивали похабные граффити, оживляя блеклые будни румянцем бесстыдства.
За Икаром увязалась парочка худосочных балбесов с характерной походкой «меня штормит, добавь на пиво». Икар было обрадовался – кулаки чесались начистить кому-нибудь физиономию, поквитавшись за вчерашний позор! – однако задницы у балбесов оказались чувствительными. В последний момент аборигены без мыла просочились в щель между рядами ржавых гаражей, куда, казалось, и собака не протиснется, и технично исчезли.
Первый адрес. Щербатые ступени. Ветхая облупившаяся дверь, пять археологических слоев краски. Звонок не работал. Икар постучал: раз, другой. Шаркнули, приближаясь, шаги. Лязгнуло, брякнуло, заскрежетало. В темном проёме возникло одутловатое лицо. Сквозняк трепал грязную, битую инеем солому волос. Женщина облизала растрескавшиеся, неестественно-пунцовые губы:
– Принес?
– Что принес?
Приложив заметное усилие, женщина разлепила веки заплывших глаз, сфокусировала взгляд:
– Ты кто?
– Детектив Эвпаламид, – он сунул значок женщине под нос. – Госпожа Цавахиду?
Женщина молчала.
– Примите мои соболезнования по поводу гибели вашего сына. К сожалению, я вынужден задать вам несколько вопросов…
Женщина подалась назад. Дверь с грохотом захлопнулась перед носом детектива Эвпаламида. Скрежетнуло, брякнуло, лязгнуло. Три минуты бесполезного стука, две минуты призывов к гражданской совести госпожи Цавахиду, и Икар признал свое поражение.