Машина рванула с места и на огромной скорости помчалась вниз по улице.
Визг колес заставил Эмили вздрогнуть.
У входа висел список жильцов. Эмили предполагала, что многие квартиры здесь сдавались через вторые руки и далее, но Ханну А. Бьерклунд она увидела в списке, та жила на двенадцатом этаже.
Интересно, кто же это хотел в такой час поговорить с Аниной о Филипе? И кто кинулся в красную машину? Наверно, ей нужно было записать номер, но сейчас уже поздно.
Она вызвала лифт. Из шахты послышался скрип.
Она нажала на кнопку с цифрой «12» и отправила лифт в скрипучее путешествие наверх.
Двери открылись, и она выбралась наружу. Лампа на потолке мигала. В доме стояла тишина.
Эмили позвонила.
Никто не открыл.
Изнутри ни звука.
Она снова позвонила.
Ничего не произошло.
Анина знала, что она приедет. Она должна быть дома.
Эмили нажала на ручку.
Дверь была открыта.
— Анина! — крикнула она в квартиру.
Тишина.
Она сделала шаг внутрь. Черт, черт.
На полу лежал вязаный половик, на вешалке были куртки и пальто. Кажется, однушка. Она сразу увидела маленькую кухоньку, стол на двоих. Тарелка с остатками еды лежала у мойки.
— Эй! — снова крикнула Эмили, но на этот раз потише.
Тишина напугала ее. Ей казалось, что она слышит биение собственного сердца.
Она обернулась и заглянула в темную комнату. Лампа в прихожей давала немного света.
Она сразу почувствовала, что что-то не так.
Потом она увидела.
На полу, у стены, лежало тело.
Она сделал шаг вперед.
Это была Анина. Совершенно неподвижная.
* * *
Охотничья вышка. Он не знал, как долго он сможет продержаться здесь, на ее верхушке, в двух метрах над землей. Он подумывал нацарапать какое-нибудь послание на стене. Вкратце описать, что он пережил. Что он знал о похитителях.
Нет, это просто глупости. Он же ничего не знал.
Может, нужно выцарапать здесь другие истории. О том, что с ним было в детстве. О том, что с ним сделали. Что он сделал с другими.
Это ничему не поможет.
Никто не будет по нему тосковать.
К одиночеству он привык.
Даже когда его родители были дома, он чувствовал это одиночество. Дело не в том, что они физически были в квартире. Папа все равно не отрывался от своего телефона или от компьютера. Мама лежала, накрывшись пледом, в библиотеке или сидела в кухне с бокалом вина, склонившись над какой-то газетой. Папа говорил с ним по-настоящему только когда разводил свои воспитательные проповеди. Эти его два простых принципа: этикет и дисциплина. Которые нужно вызубрить, что бы ни случилось.
Он вспомнил один случай, ему было не больше восьми лет тогда.
Он решил, что уже хватит.