Сегодня на работу он приехал в форме — предстоит совместное совещание силовиков на Октябрьской площади, в штабе милицейского ведомства: на такие совещания принято ходить в форме.
Хорошо, у прокурорских генералов лампасы не красные, а зеленые, которые пока еще не дискредитовали себя.
Ныне любого поступающего на работу в прокуратуру надо бы пропускать через полиграф… Вельский почувствовал, как к правой щеке прилипло что-то противное, клейкое, похожее на паутину. Нервы все, нервы. Он усмехнулся. Прибор этот — неузаконенный, и если делать все по-настоящему, то по нему поправки надо вносить едва ли не в сам Уголовно-процессуальный кодекс. Построен прибор по принципу эмоционального отклика души человеческой на позывы, приходящие извне. И если дело касается чего-то знакомого — пусть то даже будет вина, проступок или, извините, мамкина память, сердце человека дрогнет, отзовется сильным дробным стуком, и это прибор засечет немедленно, стрелки на нем качнутся, по проводам пробежит искра, что-то замкнется…
А ведь верно — любой человек, когда видит врача в белом халате, испытывает волнение: если не сам он сейчас или завтра попадет в лапы эскулапов, то попадает кто-нибудь из близких — в общем, тут поневоле «сердце забьется тревожно». И давление подскочит. У американцев на этот счет выработана целая система, показания детектора лжи рассматриваются в суде наряду с вещественными доказательствами.
И все же, как бы там ни было, Вельский относился к полиграфу с предубеждением. На вопросы, что он испытывает, видя эту мудрую машину, отвечал: «Настроен консервативно», несмотря на то, что вопросы ему задавали официальные лица, пробивающие этот полиграф. Вельский их не боялся, как, собственно, и они не боялись Вельского, они знали, что Запад, Америка, ежели что, обязательно поддержат их, а вот Вельского не поддержат.
Мнение собственных практиков для кремлевских горцев ничего не значило, а вот всякие полушепоты, полуокрики, полуприказы, полуодергивания, раздающиеся за океаном, значили очень многое, поэтому в России и появился полиграф — он же детектор лжи.
«Как же мы все-таки падки на все заморское — не самое лучшее, но с «фирмой», с лейблами, — записал Вельский у себя в дневнике. — Главное, чтоб клеймо «Сделано в Штатах» было. А как потом этот хомут, предназначенный для мустанга, к нашей корове прилаживать, никого это не волнует. И никто этого не знает, вот ведь что интересно, а… Детектор лжи должен быть адаптирован к нашим условиям. У нас есть немало заматерелых, непробиваемых преступников, у которых на вопрос в лоб никогда не забьется заполошенно сердце и не подскочит давление — они слишком хорошо владеют собою. Вот и все, вот и тьфу с пшиком пополам; американская система при встрече с таким человеком только зашипит возмущенно, пыхнет огнем и взовьются вверх обгорелые проводки…